Глава 7. Выпустили!
Сегодня самый светлый день в моей жизни, я никогда так не радовалась за кого-нибудь, даже за себя. Не могу вспомнить, когда я радовалась за себя, копошу затхлый чердак памяти и не нахожу ничего, кроме мёртвых пауков и пыли. Что же я за человек такой, если у меня пауки дохнут на чердаке? Не научили радоваться за себя, не так меня воспитывала бабушка, папа пытался, но его влияние тогда было слишком мало, сейчас я понимаю, что он был прав, призывая хвалить себя, радоваться своим успехам, пускай и немного превознося их. Бабушка была не такая, с раннего детства я усвоила, что хвастаться нельзя, что гордыня и честолюбие грех и испортят мне всю жизнь, что это ведёт к неоправданным ожиданиям, надеждам, за которыми неизменно бредёт разочарование. Я живо представляла себе разочарование, я его, точнее её, видела неоднократно. В нашем доме, в соседнем подъезде, жила одна старуха, всегда ходившая в грязном, порой рваном, недовольная, с морщинистым лицом, будто бы кто-то вместо лица вбил фигу. Она была злая, всё время ругалась, особенно ненавидела маленьких детей, кричала, что они кидают ей камни в окна, орут ночью и рано утром, не дают спать, хотят свести её в могилу. Когда бабушка читала мне нотации после того, как я похвасталась перед кем-нибудь, я сникала, представляла, что превращусь в эту старуху и плакала. В школе я стеснялась поднять руку на линейке, когда спрашивали, кто закончил четверть хорошо, учительнице приходилось выдёргивать меня из строя, а я, улучив момент, сбегала.
Хотела написать про радость, переполняющую меня до сих пор, а опять ударилась в воспоминания. Здесь мне хочется вернуться назад, в прошлое, убежать отсюда. Не буду тянуть – девочек выписали, выпустили домой долечиваться. Облучение подействовало, мне показалось, что они расцвели, ожили. Мы не успели попрощаться, всё случилось очень быстро, меня привезли после очередного облучения, а девочек уже забирали родители. Не знаю, верно ли я назвала свой телефон, наверное, нет, прошло уже две недели, а со мной никто так и не связался. А, может, просто не хотят, не виню их, никого и никогда не буду больше винить ни в чём, выгорело это во мне, не могу даже разозлиться. Я просто рада за девочек и верю, что они никогда больше сюда не вернуться, никогда.
Перевели в другую палату. Везли в кресле куда-то далеко и высоко, только лампы мелькали перед глазами и тени спешащих людей обтекали нас. Не вижу лиц, знаю, что они есть, разные, хорошие