– Какого цвета больше всего?
«Красный.
Красный, розовый, красный, красный, еще красный…»
– Ну вот фиолетовый есть… чуть-чуть, – не сдавался Фауст но уже и сам начал понимать, что к чему.
– Хватит паясничать, Фауст!! – сорвался на крик диабол, хлопнул лапищей по столу и даже подался вперёд к нерадивому подчинённому, всем своим могучим телом. – Я не идиот и ты вроде тоже! У этого маятника есть цена по закону компенсации. Все твои спектры пестрят алыми маками – ты на грани срыва! Фауст, ты становишься злым!
Фауст не боялся гнева начальника, но от его слов внутри стало холодно. Он прямо смотрел в красноватые глаза Волфтейна. В них была не злость, а искреннее разочарование и досада.
– Злобным, вспыльчивым, кровожадным чудовищем! – он грузно опустился обратно в кресло. Главные слова были сказаны. Яростная вспышка уступала место усталости и печали. Он потёр лоб шершавой ладонью. – Если так пойдёт дальше, то вскоре ты начнёшь получать удовольствие от убийства.
Пёс поджал губы. Он действительно часто ловил себя на мысли, что всех ненавидит, но не думал, что это серьёзно, не хотел придавать этому значения. Черные светозащитные линзы закрывали от других глаза самого пса, так что прочесть по взгляду его переживания было довольно сложно. За годы ношения своей этой маски Фауст научился ей пользоваться. Так что он был уверен – Вофтейн не прочтет по его взгляду то, что он сейчас ощутил. Страх.
– Моё чутьё меня не подводит, – затравленно бросил он. – Я никогда не убью баланс–положительного!
– Не убьёшь, так вспылишь и покалечишь, – примиряюще парировал Марк. – Фауст, чутьё должно работать на фоне холодного расчёта и трезвого ума. Судья соблюдает нейтральность. Эмоциональные диаграммы должны быть синими, зелеными, в крайнем случае фиолетовыми. Это очень конкретное противопоказание. Психически сорванный Судья – это машина массового уничтожения. Я не хочу однажды отправить ребят из десятки на зачистку тебя.
Он покачал головой и совсем уже тихо добавил.
– Ты изменился, друг мой. Ты рычишь на всех и вся, сторонишься коллег и становишься всё более и более жестоким. Что с тобой происходит?
Фауст вдавился глубоко в кресло и смотрел на свою нервно топающую ногу. Марк вздохнул и снова покачал головой, так и не дождавшись ответа.
– В общем так. От судейства я тебя пока не отстраняю, но к этому идёт, – Фауст вскинул взгляд. Он не верил своим ушам. Гнев подкатил мгновенно и сдавил горло так, что губы побледнели. – Пока что я ставлю тебе облегчённый эмоциональный режим. А в свободное время – последишь за кошкой. Это для меня. Свободен.
Ярость, возмущение и горькая детская обида поднимались в нём, словно лава в вулкане. Пёс сжал челюсти и вылетел из кабинета, словно пробка из шампанского.
В ушах стучало.
«Скорость реакции XY–79 – 980.
Дальше: сила удара … 890, тоже дохрена.
Выносливость – XY–85–816… Рекорд! 816…»
Погружённый в