Он предпочитал не находиться лишний раз рядом с Фарром. И без того страх, что кто-нибудь раскроет обман, был слишком велик. В лабиринтах своих снов Шут слишком часто встречал Руальда – разгневанного, обиженного, недоуменного… Руальда, который в ярости крушил все вокруг и замахивался на Шута своими здоровенными кулаками, потому что кто-то уже рассказал ему. Предательство раскрылось, уничтожив все хорошее между королем и его старым другом. От этих снов Шут просыпался с колотящимся сердцем и долго потом вертелся, сбивая простыни, не мог унять внутренней дрожи. И хорошо, когда рядом была Элея… она не спрашивала ничего, просто обнимала покрепче, прижималась к Шуту всем телом, спасая его от тревожных мыслей. А без нее стало совсем худо, хоть не засыпай. К счастью, Шут успел кое-чему научиться, пока рядом был Кайза. Например, заваривать такие травы, от которых сон приходит очень быстро. Да столь крепкий, что никакие видения не мучают вовсе. Отвар этот вреда не имел, и Шут привык готовить его почти каждый вечер. Если не забывал.
Но проблему с мальчишкой и его истинным происхождением травы решить не могли, и потому Шут как мог избегал общения с Фарром. На вопрос короля «Отчего?» врал, что не ладит с такими малыми дитями. Отбрехивался виртуозно. Да Руальд и не настаивал, хотя сам считал этого мальчика лучшим на свете и обязательно улучал хоть немного времени, чтобы пообщаться с ним.
В один из дней, глядя на короля с принцем, Шут с удивлением увидел, что между младенцем и Руальдом протянулась тонкая ниточка связи. Она была очень зыбкой и непрочной, мало походила на те узы, которые соединяли Фарра и самого Шута, но все же… Все же эта нить была. И с каждым днем, пусть едва ощутимо, но она становилась прочней. После долгих раздумий Шут понял, что однажды Руальд по-настоящему заменит Фарру отца. Он сам станет для мальчишки единственным родным человеком. А Шуту всего-то и надо – отойти в сторону. И не рушить связь с принцем, нет! Просто по возможности совсем не принимать участия в его судьбе. Быть может, на эту странную магию уйдут годы, но однажды наступит день, когда никто не заподозрит, никто не увидит, что кровным отцом Фарра когда-то был некий граф Ветер…
Мысль эта поначалу весьма ободрила Шута, но потом он осознал, как много времени пройдет прежде, чем новые узы соткутся, а старые разрушатся. За это время любой наделенный даром человек сумеет разглядеть то, что должно оставаться в строжайшей тайне. Вот только поделать ничего не мог… лишь чувствовал, как постоянный страх и жизнь во лжи постепенно разрушают что-то очень важное между ним самим и Руальдом. С каждым днем этот невидимый раскол становился шире. Король о нем не догадывался, но сам Шут места себе не находил. И иногда ловил себя на странном болезненном желании открыть Руальду правду. Сделать это прежде, чем успеет кто-то другой. Прежде, чем однажды король наяву потребует объяснений.
Все эти страхи были тем более небеспочвенны,