Чувствовал и верил он,
Что добьются всё же счастья
Люди будущих времён.
Но ещё до римлян, в годы
Мало памятные всем,
Совершил свой храбрый подвиг
Согдианец Спитамен5.
Не хотел он быть под властью
Македонского царя.
Об ином мечтал он счастье,
Свой народ боготворя.
Благородством отличаясь,
Справедливостью горя,
С македонцами сражаясь,
Он прославился не зря.
Не желая, чтоб народом
Правил царь земли чужой,
Быстрый, молнии подобный,
Гордый, смелый, боевой,
Он внезапно появлялся
И захватчиков громя,
Неожиданно скрывался,
За собой их в степь маня,
В ту безводную пустыню,
Где свирепствует беда,
Чтоб расправиться там с ними,
Уничтожить навсегда.
То он в Бактрии, то снова
В Согдиане, тут и там,
Беспощадный и суровый,
Неподатливый врагам.
Вот он с кониками даев,
Массагетов из пустынь,
Вновь на греков нападает,
Страх и смерть, даруя им,
И в набегах этих диких
Правосудие вершит.
Взбешен греков царь великий.
Перестал он, есть и пить.
Он, полмира покоривший,
Грозный, сильный властелин,
Людям посланный Всевышним
И беседующий с ним,
Бога сын, его наследник
На земле, где он возрос,
Должен бегать вдруг по следу,
Как за диким зайцем пёс,
За каким-то Спитаменом,
Местным, маленьким князьком.
Царь решил войсками всеми,
Неожиданным броском
Захватить край массагетов,
Где скрывался Спитамен.
Их вожди, узнав об этом
Стали думать между тем:
Как избавиться от гнева
Македонского царя,
Чтобы род их, очень древний,
Не погиб бесславно, зря.
Как назвать их план, изменой
Иль спасением племён?
Тёмной ночью Спитамену
Вдруг приснился страшный сон,
Что, лишившись доброй славы,
Он врагами взят был в плен.
В это время обезглавлен
Был храбрейший Спитамен.
Тайно ночью, злые люди
Рассчитались подло с ним.
Голову его на блюде
Александру поднесли.
Но был мрачен царь, подавлен —
Даже мёртвой головы
Взгляд был гордым, величавым,
Словно были в нём живы:
Ярость, мужество, горенье
Ненависти,