Жизнь маркизы Помпадур была не только «вечной битвой» с интригами врагов, но и «вечной битвой» с самой собой – со своей душой, со своим слабым болезненным телом, со своим холодным темпераментом. Вот как она писала об этом подруге: «Дорогая моя! Я боюсь потерять сердце короля, перестать быть ему приятной. Вы знаете, мужчины придают большое значение некоторым вещам, а у меня, к несчастию, очень холодный темперамент. Я решила применить к себе несколько возбуждающий режим, чтобы исправить этот недостаток, и вот в эти два дня этот эликсир мне помог или, по крайней мере, мне так показалось». Для возбуждения темперамента она пьет шоколад с большим количеством ванили, ест салат из сельдерея и трюфелей.
Измученная внутренней и внешней борьбой, развлечениями через силу, вечным страхом появления соперниц, она начала сдавать позиции – ее слабое здоровье пошатнулось. Первые измены короля она побеждала легко. Устранена и неожиданно умирает (есть подозрение, что ее отравили по приказу маркизы) обольстительная мадемуазель Шуазель-Романэ.
В поисках выхода она решилась на осуществление плана, заклеймившего ее в веках. По ее инициативе возникает так называемый «Олений парк» – нечто вроде маленького гарема для короля. Кто их возлюбленный, девушки не знали – им намекали, что это польский принц, родственник королевы. Скромные необразованные девушки были не страшны маркизе. «Мне нужно его сердце», – говорила она о короле. Но вряд ли ей все еще нужна была его любовь – она давно предпочитала власть. Когда какая-нибудь из девушек беременела, ее увозили оттуда, родившегося ребенка обеспечивали, а мать с небольшим приданым выдавали замуж в провинцию.
Со спокойным сердцем и холодным умом стала маркиза Помпадур уже не возлюбленной, а другом и поверенной короля Людовика. Она покинула верхние интимные покои Версальского дворца и поселилась внизу, где до нее жили только принцы крови. И как бы объявив всем о перемене своего положения, она поставила в парке Белль-Вю свою статую в виде богини Дружбы. Но теперь маркизе было важно иметь официальное положение при дворе, и король попросил королеву принять ее в свою свиту. Но даже кроткую Марию Лещинскую эта просьба возмутила. Не имея смелости прямо отказать королю, она говорила, что не может принять к себе женщину, бросившую своего мужа и за это осужденную церковью.
Тогда маркиза написала своему мужу, господину д’Этиолю письмо, полное раскаяния, где, сознавая все свои ошибки,