Прежние шутки и брутальные истории с грязным душком были усилены, во-первых, самими обстоятельствами: отсутствием нормального туалета, который был открыт для созерцания всех биологических процессов, скрытых в нормальной жизни, наличием только горячей воды из шланга в том же помещении, что и туалет, при отсутствии душа, бесконечно скрипучими и шатающимися койками, расположенными друг над другом, как детские тандемы. А во-вторых, все временные однополчане Седлова разделились на тех, кто пьет водку, и тех, кто курит непростые сигареты. Последних было явно больше. И вот эту сюргалерею раскрасневшихся водочников с неизменно ржущими над всем и вся курильщиками, яркой чертой которых были мутно-кроличьи глаза, не принадлежавший ни к одному лагерю Седлов наблюдал каждый день. Ржали над собственным пальцем, любым словом и действием, но и, конечно же, над Седловым, который во время всей этой мениппеи пытался читать случайно найденную в армейской библиотеке «Деревушку» Фолкнера. «А ты что там, порнуху читаешь? Картинки есть?» – среднестатистический вопрос, который слышал Седлов перед всеобщим, каким-то визгливо-скрежещущим хохотом. Злиться было бессмысленно, оставалось игнорировать, но и это было непросто. И Седлов просто лежал и пытался читать с безучастным лицом, которое опять же становилось предметом внимания: «Ты не умер там? Эй, ткните его снизу, может, у нас здесь трупак лежит, а мы не знаем», – и кто-то обязательно тыкал. «А что ты читаешь? Там не написано, как поср… ть, когда на тебя 30 человек смотрят? А ты сам, кстати, как ср… шь, мы что-то не видели ни разу. Не расскажешь секрет? Ты же умный. А жопу кипятком моешь или как, я… ца не сварил, как Серега вон?» – «Ничего я не сварил, иди на х…й». – «Так у тебя, Серега, только он и остался, яйца-то вкрутую!» И вся эта канализационно-генитальная сатира обрамляла Седлова ежедневно.
Надо сказать, что вынужденные товарищи Седлова по отделению не переходили грани только благодаря Пестрякову. Он и сам подшучивал над Седловым, но охлаждал пыл других, когда видел, что армейская экзистенция его возвышенного товарища становится совсем невыносимой. А в ситуации, когда Седлову грозило откровенное избиение, Пестряков и вовсе его спас.
Во время построения на предстоящих учениях товарищи заинтересовались снайперской винтовкой, которая из-за нехватки автоматов досталась Седлову. Это была простая любознательность, и ничего не предвещало для Седлова коллапса. Вдруг Рожнов – один из геологов, которых почему-то скрестили с филологами и несколькими психологами в одном отделении, инициатор допроса про сваренные яйца и в целом особо рьяный любитель вечерних развлечений,