Сэт устало захлопнул учебник и, сонно протерев глаза, взглянул на настенные часы.
– Коннор! – окликнул он, заметив, что его товарищ куда-то испарился.
– Я на балконе, – донесся голос из соседней спальни.
– Восемь часов, нам пора!
Дверь в комнату Сэта отворилась, и в нее, пошатываясь, вошел Коннор, держа в руках самокрутку.
– Слушай, классная вещь, надо достать… – начал он хриплым голосом.
– О господи, кончай с этим дерьмом, пока не подсел!
– Поздно.
Сэт поднялся с кровати, критически оценивая его неряшливый вид. Коннор был одет в джинсы и голубую куртку, из-под которой свисала длинная свободная майка. Как всегда, он был в кепке. Это был его любимый аксессуар, способ скрыться от толпы.
– Мы должны идти, у нас приглашение на половину девятого. Девушек нельзя подводить, особенно если у одной из них день рождения.
– Опять в «Элементе?» – зевнул Коннери.
– Нет, на этот раз в клубе «Флоэт». Тебе там понравится. Там лучшая тусовка.
Коннери сделал еще пару шагов в сторону кровати, но ноги его плохо держали. Потеряв равновесие, он плюхнулся прямо в кресло.
– Пожалуй, я останусь здесь. Страшно хочется спать.
Сэт посмотрел на него в зеркало.
– Когда ты в последний раз принимал душ? – спросил он невзначай, застегивая рубашку.
– Утром.
– Не похоже.
Коннор поднял руки, принюхиваясь к запаху своих подмышек.
– Да пошел ты! Сегодня долбанный выходной.
Сэт подошел к нему и схватил его за плечи.
– Коннор, ты мой друг, и поэтому я скажу тебе правду. Ты похож на старика, страдающего болезненным геморроем.
– Отцепись! – смеясь, оттолкнул его Коннор.
– Я серьезно. Хватит жрать куриные крылышки и смотреть телик. Пошли развлекаться.
Коннор поднялся с кресла.
– Мне не нравится твоя компания.
– А тебе вообще кто-нибудь нравится?
– Нет, – усмехнулся он, открывая банку пива.
Сэт подошел к нему сзади и, схватив локтевым сгибом его за шею, резко надавил.
– Все еще не идешь? – спокойно спросил он.
Коннор закашлял от удушья и вцепился свободной рукой в его руку, стараясь вырваться, но вместо этого поскользнулся и растянулся бы на полу, если бы Сэт его не удержал.
– О, Боже,