«Не знаю, как Клюзу удаётся обухом размозжить осетру голову так, чтоб мозги разлетались?! У меня что-то и с пяти ударов убить не получается. Ну и бестер попался! Вообще всю башку раскрошил, а он всё ещё живой, гад, – бурчал себе под нос Вовка. – Похоже, придётся за жабры сначала вытащить из кукана. Дотащу уж как-нибудь волоком, ладно хоть рыбины все скользкие и палуба мокрая».
– Вообще, эта чертяка очень живучая. Бывает, даже без головы бьётся и трепыхается. Если хвостом по ногам даст, может и ногу сломать, и за борт смайнать. Но у осетра зубьев нету, он губами из ракушек слизняков высасывает, – рассказывал Клюз в перекур. – Помню, на Кубе барракуду поймали. Такая тварь – живучее бестера. У неё вообще, даже через пару часов отделённая от тушки башка может сама укусить, если будешь пальцами в не тыкать…
На палубе рыбачат четыре-пять человек по четыре часа через восемь. Один забивает и подтаскивает, двое разделывают, а последний солит и укладывает в тару. Соль бузун, крупные кристаллы желтоватого цвета, запасается заранее. Идёт, например, по Волге мимо баржа с солью, вот и происходит с буксировщиком обмен соли на дизельку. Да и без дизельки, за пару литров водки могут отсыпать хоть полбаржи этого бузуна.
Днём от скуки солильщику кто-нибудь приходит помогать, одному здесь не справиться. Тары, как правило, не хватает, на судне всего двенадцать двухсот литровых бочек. Засаливали в пожарные ящики, которых по всей палубе шестнадцать штук, но и этого было далеко недостаточно. Кэп на свой страх и риск, от жадности или от азарта, приказал солить рыбу прямо в шахте лага. Эта шахта находится на полубаке, размерами два на два метра и глубиной метров шесть от палубы до днища. На дне находится трубка Пито, самая главная деталь лага, которым измеряют скорость судна в стоячей воде. Поэтому из-за рыбы на каботажных судах типа «Волгонефть» вряд ли у кого-нибудь можно обнаружить действующий лаг. Да он таким судам не очень-то и нужен. В реке они идут по фарватеру, где особенно не разбежишься, а в море на таких судах главное не скорость, а лишь бы добраться до порта назначения. Километров двадцать в час, больше всё равно не разгонишься, даже порожняком. В Каспии штормит иногда похлеще, чем в океане. Волгонефть – железяка длинная, сто тридцать метров, а шириной всего семнадцать, надстройка на корме. Бывали случаи, когда такие суда ломались на гребне волны, даже двойные борта не спасали. Восемь штук танков. Обломится такое длинное корыто где-то посередине, и дрейфуют две половинки. Ладно бы порожняком, а бывает и с нефтью…
Днём тоже рыбачили, но уходили подальше от берега так, чтобы в локатор, на самой большой шкале в пятьдесят километров, был виден край берега. С подачи Кэпа Володя передал радиограмму, что у них шторм, и они, якобы, вынуждены прятаться в подветренных берегах. Надо же до самого верха шахту лага севрюгой забить.
На завтрак Татьяна Михайловна,