– Нет, просто в Португалии нет ни одного русскоговорящего, кто бы не знал русского консула – святого Петра, как вас здесь называют.
– Святой Петр? Звучит громко. Но увы! Известность моя гораздо больше моих возможностей по оказанию помощи этим людям. – Уголки глаз старого дипломата увлажнились. Ему подумалось, что возможности небесной канцелярии очень бы пригодились, чтобы уменьшить многочасовые очереди.
Собеседники чокнулись и опрокинули по стаканчику со словами «За здоровье!».
– Не скромничайте. Вы делаете достаточно. Никому не отказываете, хотя попадаются среди нашего брата отпетые мошенники и оголтелые авантюристы. А грусть ваша – следствие недостаточно глобального видения происходящих процессов.
– То есть? – удивился консул, считая, что Институт международных отношений, многочисленные курсы по повышению квалификации и красный диплом Дипломатической академии формируют глобальное видение в достаточной степени, чтобы судить о тенденциях миграционных потоков в Европу из стран постсоветского пространства. Наверное, Петр Иванович на этот раз посчитал бы себя задетым, если бы не очередной глиняный друг, который оказался весьма кстати и заставил дипломата не спешить со встречной критикой.
– Вы, безусловно, считаете, что все эти инженеры, учителя, врачи и операторы машинного доения едут в Португалию, как когда-то сами португальцы плыли через Атлантический океан в поисках новых земель?
– Да, в поисках лучшей жизни. Вспомните поговорку: рыба ищет где глубже, а человек – где лучше.
– Согласен, – улыбнулся собеседник, – но отчасти. Вы никогда не оценивали происходящие события как очередную волну миграции?
– Очередную? Вряд ли! Советский Союз установил дипломатические отношения с Португальской Республикой только после Революции гвоздик, а до тысяча девятьсот семьдесят шестого года оформить визы было некому, так как не было ни посольств, ни консульств.
– А раньше?
Петр Иванович задумался.
– Нет, не помню. Португальцы к русским царям на службу нанимались, с Наполеоном на Москву в тысяча восемьсот двенадцатом году ходили. Такое было. А чтобы в обратную сторону… Не помню.
Ларион Ахметович помолчал какое-то время, затем сказал:
– Реки – моя любовь. Я всю жизнь ими интересовался. Учиться пошел, специальность выбирал, чтобы подружить воду и турбину. Всегда к каждой реке подходил как к живому существу. Всю подноготную знал, до горизонта геологических веков докапывался. Так получилось и с рекой Тежу, которая начинает свой путь в Испании под именем Тахо и при пересечении границы меняет название на привычное слуху любого португальца Тежу. На самом деле она не Тахо и не Тежу, а просто Теша или Тешка, так как течет медленно, неспешно огибая невысокие зеленые холмы, и так же неторопливо отдает свои воды океану. Название это она получила