– Ты действительно многое значишь для Айдарова, – раздвигает губы в улыбке, – это открытие радует. Думаю, его особенно обрадует мой ответный подарочек…
– Что ты имеешь в виду?
– Раз шакал так уповал на традиции, то я ему сделаю оглушительный презент.
– Я тебя не понимаю!
Каменеет, словно увеличивается в пространстве, заставляет кожей ощутить свою ярость.
– Тебе не нужно ничего понимать. Твоя роль на этот вечер одна.
Поднимает руку и касается моей щеки, проводит мягко, пальцами зарывается в волосы и заставляет приподняться на цыпочки.
– Твой жених получит страшное оскорбление, а затем последует новый удар. Каждый последующий будет сокрушительнее предыдущего, но вначале я заставлю его прочувствовать, каково это, когда у тебя отнимают то, что ты считаешь своим.
Улыбается. Глаза у него начинают чернеть стремительно, а само прикосновение становится болезненным, токсичным, у меня слезы на глазах наворачиваются.
– Я не вещь и не переходящий из рук в руки трофей!
– Ты его собственность и ожерелье на твоей шее говорит мне именно об этом. Айдаров, видимо, свихнулся на старости лет и воспылал страстью к невестушке. Это чудо, Ярослава. Ты для моей цели просто идеальна…
Опять ласка по скуле, а затем большой палец очерчивает линию моих губ. И у меня мурашки бегут, ведь его жестокие слова разнятся с нежностью прикосновения.
– Невеста заклятого врага. В моих руках.
Опускает ладонь на мою талию, заставляет сделать шаг, чтобы буквально утонуть в его ауре, энергетике, мощи.
Запрокидываю голову, чтобы смотреть в лицо своего палача.
– Я тебя понимаю. Ты считаешь меня инструментом для того, чтобы сделать больно врагу, но ведь я живой человек… Это несправедливо…
Вздрагивает от моих слов. Взгляд становится опасным.
– Ты для меня всего лишь его невеста.
И говорит это таким тоном, словно сам себя убеждает, что я и не человек вовсе.
– Так чего ты тогда ждешь?! – рявкаю зло. – Приступай к своей каре. Вот она я стою перед тобой. На какое страдание ты обречешь невиновного, чтобы Айдарову стало мифически больно?!
– Ты не понимаешь.
– О, я понимаю, более чем. Хочешь взять то, что должно было принадлежать моему мужу, чтобы оскорбить?! Только знаешь что?! Ты ошибаешься! Я ничего не значу для своего жениха! Всего лишь прихоть.
Опять смеется, и этот глубокий смех отзывается во мне трепетом и осознанием, что я ничто перед этим мужчиной.
– Глупышка. Наивная.
– Не настолько, чтобы не понять очевидного.
Прищуривается, ему явно неприятно то, что я ему говорю.
– Я не воюю с женщинами, а тебе будет приятно участвовать в моей вендетте.
Опять притягивает к себе уже двумя руками и смотрит в мои глаза. Ведет пальцами по оголенной части плеч, вызывает дрожь, припорошенную гневом.
– Ты ничем его не лучше. И я ненавижу тебя ровно так же!
Повторяю, как мантру, дергаюсь, чтобы отстраниться, чтобы