– Он сумку мою забрал, – сказала Соня. – Денег в кошельке мало. Но карточки.
– Надо заблокировать, – сказал Максим. – Позвони в банк.
– Телефон тоже в сумке.
– Позвони с моего. Он… наверху там. Сейчас принесу.
Он снова поднялся по лестнице, вернулся, протянул Соне свой айфон. Пока она звонила, включил кроме камина еще обогреватель, и комната наполнилась теплом.
– У тебя необычное кодовое слово, – сказал Максим, когда, поговорив с банком, она вернула ему айфон. – Что такое флавус?
– Просто цвет. Песчаный. Это на латыни.
– Ты знаешь латынь?
– В университете учила. Что-то помню.
Они замолчали. Молчание повисло между ними, как камень, брошенный кем-то и непонятным образом замерший в воздухе.
– Пойдем спать, – наконец сказала Соня. – У меня глаза сами закрываются. И купание не помогло.
В быстром взгляде Максима промелькнуло, ей показалось, изумление. Но разбираться в нюансах его чувств совсем не хотелось. Соня пошла к лестнице, стараясь не наступить на волочащийся по полу плед.
Глава 8
Где-то она прочитала, будто бы китайцы по кошачьим зрачкам определяют время с точностью до минуты. Как им это удается, Соня не представляла. Она по глазам Бентли не то что время не могла определить, но даже самых обыкновенных его желаний – спать он хочет, есть или что-нибудь еще. Ей казалось, никаких желаний у него нет вообще. Что ж, для совместного существования это удобно или во всяком случае необременительно. Но она испытывала какое-то необъяснимое, а потому раздражающее беспокойство от того, что у нее живет котенок, к которому она не может почувствовать ничего.
Соня рассказала об этом брату, когда он в очередной раз зашел за каким-то инструментом для ремонта. Искала, о чем ему рассказать, и Бентли кстати попался на глаза.
– Значит, не надо ему у тебя жить, – пожал плечами Женька.
– А у кого надо? Я таких людей не знаю.
– Алеся через неделю в Пинск едет. Может туда отвезти.
– А там куда денет?
– Спрошу. – Он посмотрел на Соню чуть внимательнее, чем это требовалось для обсуждения участи котенка, и сказал: – Если у тебя что-то случилось, то лучше бы ты мне об этом сказала.
– И что бы ты сделал? – ответила она и, спохватившись, добавила: – У меня совершенно ничего не случилось.
Глаза у него были как лед, и поэтому казалось, ничего в них не разберешь. Но Соня читала в его глазах как в открытой книге и даже время смогла бы по зрачкам определить, наверное, если бы это вдруг понадобилось.
Она улыбнулась своим глупым мыслям. Это была первая ее улыбка за неделю. Правда, она бывала в эту неделю только на работе, там улыбаться не было повода, а дома, наедине с собой, тем более.
– Уж на Полесье-то пристроим кота, – сказал Женька. – Не грусти.
– Даже если не пристроите, отчего бы мне грустить? – пожала плечами Соня.
– Оттого,