Нерисса вздохнула:
– Я писала своему тамошнему тренеру на этот счет, и он, похоже, очень озадачен. Он не знает, почему мои лошади проигрывают. Все прочие его лошади выступают нормально. Но письма идут так долго… В наше время почта работает из рук вон плохо, что тут, что там. И я подумала, дорогой Эдвард, что если бы ты мог… то есть я понимаю, что прошу очень много… но если бы ты мог уделить мне неделю своего времени, чтобы съездить туда и выяснить, что происходит, я была бы тебе очень признательна.
Наступила небольшая пауза. Даже Чарли не поспешила сказать, что я, конечно, поеду, хотя было уже ясно, что я поеду, осталось только выяснить, когда и куда именно.
– Понимаешь, Эдвард, – продолжала Нерисса, – ты ведь так хорошо разбираешься в скачках! Ты знаешь, как ведутся дела на конюшнях и все такое прочее. Если с ними что-то не так, ты ведь сразу это заметишь, верно? А потом, ты умеешь расследовать всякие тайны…
– Чего? – удивился я. – В жизни ничего не расследовал!
Нерисса только отмахнулась:
– Ты умеешь разгадывать загадки. От тебя ничто не укроется.
– Нерисса, – с подозрением спросил я, – вы что, насмотрелись моих фильмов?
– Да, конечно! Я их почти все видела.
– Нерисса! Но ведь это же не я. Все эти детективы-супермены – это всего лишь роли!
– Эдвард, дорогой, не валяй дурака! Ты не мог бы делать все то, что ты делаешь в фильмах, не будучи отважным, решительным и проницательным.
Убиться можно! Конечно, очень многие путают актера с его ролями, но она-то…
– Нерисса, вы меня знаете с восьмилетнего возраста! – воскликнул я. – Вы прекрасно знаете, что я вовсе не отважен и не особенно решителен. Я самый обычный человек. Я – это я. Я тот самый мальчик, которому вы давали конфетки, когда он плакал, упав с пони, и говорили: «Перемелется – мука будет», когда оказалось, что у него не хватает куража, чтобы сделаться жокеем…
Нерисса снисходительно улыбнулась:
– Ничего, с тех пор ты научился драться. А в твоем последнем фильме, когда ты висел на одной руке над пропастью в тысячу футов…
– Нерисса, дорогая Нерисса! – перебил я. – Я, конечно, поеду в Южную Африку. Правда поеду. Но все эти драки в фильмах… По большей части это не я, это человек моего роста и веса, который действительно знает дзюдо. А я не знаю дзюдо. Я совсем не умею драться. То, что вы видите в фильмах, – это просто мое лицо в крупных планах. А эти утесы, на которых я висел… Конечно, скала была настоящая, но никакой опасности не было. Я пролетел бы не тысячу футов, а всего десять и плюхнулся бы в сетку вроде той, что натягивают в цирке для воздушных гимнастов. Я и падал, раза три. И вообще, там нигде не было тысячи футов, – во всяком случае, скала была не отвесная. Мы снимали в Долине скал в Северном Девоне. Там уйма маленьких площадок, на которых можно установить камеры…
Нерисса слушала, и по лицу ее было видно, что она не верит ни одному моему слову. Я понял, что