– Как ты могла? Ну как? Как, матушка?! Он ведь… он ведь тебе тоже как сын! Почему ты молчала?!
Элея даже не пыталась сдержать гнева, и, едва только они с наставницей отошли от королевского кабинета, принцесса горячо высказала все, что думала. Чей-то паж испуганно шарахнулся в сторону, когда женщины стремительно прошли мимо него. Всю дорогу до опочивальни Элея пыталась выразить свое негодование. Но так и не смогла подобрать слова, которые бы отразили ее недоумение сполна.
– Ну хватит уже! – сказала Ваэлья, едва за ними закрылась дверь спальни. – Хватит. Не должна я тебе говорить, да что же делать… Ты думаешь, твой отец мог просто так отдать на воспитание свою дочь? Думаешь, я много отличаюсь от твоих хранителей? Элея… я точно так же принесла ему – и тебе – свои слова верности. И слова эти держали меня крепче, чем любые путы. Я дала клятву никогда не совершать того, что причинит тебе вред. Вред не девочке Элее, которую я так люблю, а наследнице престола, чьи желания и привязанности учитываются меньше всего…
Элея растерянно молчала. Она не была глупа и догадывалась о чем-то подобном, но предпочитала оставаться в неведении, ибо действительность и в самом деле оказалась слишком неприглядной.
– Значит… – голос у нее почти срывался, – значит, все, что ты делала для меня, ты делала лишь для короны?.. – Элея отчаянно стиснула губы и рывком отвернулась от наставницы, которая жалобно протянула к ней ладонь.
– Ну что ты, милая… Зачем ты… Знаешь ведь, что это не так. У меня нет никого дороже тебя. Тебя и этого мальчика… – Ладонь тронула ее за плечо, но в тот же миг соскользнула, и Элея с ужасом поняла, что голос ведуньи тоже звенит от подступивших слез. – Боги наделили меня даром, дитя мое, и порой я вижу дальше, чем другие люди. Но иногда они просто отдают мне свои веления, и я знаю, что не внять им – это хуже, чем нарушить клятву, данную твоему отцу. Есть наказания страшней, чем смерть… Поверь! Поверь мне, я не могла… просто не могла. Губы мои были запечатаны знанием, что слова лишь сделают хуже.
Элея зажмурилась изо всех сил, вдохнула поглубже. Нет, никто не увидит ее слез.
– Прости, матушка, – произнесла она так твердо, как только могла. – Я знаю, ты говоришь правду, но мне сейчас слишком трудно принять ее… С твоего позволения, я бы хотела побыть одна.
5
Разумеется, за один день все не решилось.
В штормовой сезон на материк ходили редко: на протяжении половины осени Западное море являло свой дурной нрав, и торговые пути оказывались почти недосягаемы из-за сплошных неутихающих бурь, взбивающих пену у Белых Островов. Отправляться куда-то в такое время было опасно и неразумно… Моряки ждали скорого окончания штормов, и Элея очень быстро поняла,