Труп ранее вскрыли, исследовали и зашили. На серой коже темнели рубцы от разреза, сошедшиеся на груди в одну линию, разделившую живот до самого лобка.
Матвей не мог отделаться от ощущения, что покойник вот-вот проснётся и встанет. Его пугающая неподвижность восковой куклы будоражила нервы. Неужели живое существо, дышавшее, думавшее, любившее может превратиться в замороженный мешок с костями, распоротую звериную тушу?
– Тут ещё одно тело, – сказал патологоанатом, подходя к другому столу. – Давайте тоже посмотрим.
Врач смахнул простынь, и студенты замерли на вдохе.
На столе оказалась совсем молодая девушка, тонкая, угловатая, с головой в рыжих пружинках, разъедающих своей яркостью глаза.
В первый миг Матвей едва не закричал, готовый броситься на этот железный секционный алтарь. Но потом, какие-то микросекунды спустя, взгляд различил черты лица: нос с горбинкой, брови полукругом, тёмная родинка, клещом впившаяся в шею под ухом. Волосы слишком волнистые и слишком короткие. Это не Алика. Он обознался. Да и как бы Алика оказалась здесь, если она сейчас за полторы тысячи километров на этом своём… – чёрт, как его там!
Главное, что Алика сейчас – живая.
Матвей провёл рукой по лбу, вытирая пот. Его чуть не лопнувшее сердце снова отстукивало одиночные удары. Не она. Слава богу.
– Предположительно, суицид, – сказал патологоанатом. – Обратите внимание на руки.
Студенты вытянули головы. Левая рука девушки в районе запястья была изуродована потемневшими следами от порезов.
– Но вскрытие всё равно будет проводиться по всем правилам, – продолжал патологоанатом. – Сначала внешний осмотр. Далее делается Y-разрез, – он пальцем начертил в воздухе Y. – Благодаря нему мы сможем удалить внутренние органы и взвесить их. После тщательно исследуется желудок. По тому, как он переварил пищу, можно установить время смерти. Также не забудем взять на анализ образцы тканей. Дальше у нас голова. Через треугольный разрез в черепе исследуется головной мозг, а затем удаляется для более тщательного…
Рука Матвея схватила и оттянула ворот водолазки, надетой под халат. Дальнейший рассказ патологоанатома он слышал, точно тот говорил в стеклянный стакан. Уши заложило. Пространство вокруг стало упругим, желеобразным, с отвратительным вкусом формалина на языке. Зал вскрытий покачивало, как если бы подземные воды толчками бились о фундамент здания.
Матвей отступил назад, тряхнул головой. Всё кругом пришло в движение, размытое жгучей влагой на глазах. Белые халаты закружились, налетая на железо столов для вскрытий, кафель стен и полов, холодное