Жестокие духи. Кэт Чо

сказал он с улыбкой, которая почему-то не раздражала ее до полусмерти. На самом деле она вроде как даже показалась Сомин милой. – У нас еще много времени.

      – Я чувствую, что если ты не будешь меня целовать, то я, возможно, скоро начну слишком много думать, – выдохнула Сомин.

      Она попыталась снова поцеловать его, но по коридору эхом прокатился стук в дверь. Сначала Сомин подумала, что это плод ее воображения. Или, может быть, громкое эхо ее собственного сердца. Но стук раздался снова, и на этот раз к нему присоединился рев:

      – Чуну, секки-я! Выходи!

      Сомин приподняла бровь:

      – Твой друг?

      Чуну, похоже, понял, кто это, и застонал, прижавшись лбом к ее лбу. Он крепко держал ее за талию, как будто не хотел отпускать.

      – Значит, скорее просто знакомый? – спросила Сомин.

      – Не ходи никуда, – велел Чуну, прежде чем протопать по коридору.

      Сомин подумывала пропустить его приказ мимо ушей и пойти следом, но решила, что от нечистых делишек Чуну лучше держаться подальше. Она осмотрела себя. Волосы выбились из хвоста. А рубашка была помята и наполовину задрана. Сомин одернула ее. Наверное, это к лучшему. Если бы все зашло еще дальше, утром она определенно возненавидела бы себя.

      По коридору эхом пронесся громкий треск, а за ним – глухой звук удара. Наплевав на просьбу Чуну остаться, Сомин выбежала в прихожую – и раскрыла рот от удивления.

      Если бы она не знала, что ее близкая подруга на самом деле мифическая девятихвостая лисица, Сомин бы не поверила в то, что перед ней предстало. Впрочем, она все еще сомневалась, верить ли собственным глазам.

      Стоявший в дверях мужчина походил на неуклюжего зверя с носом картошкой и темными, сверкающими глазами. Волосы у него были жесткие и выгоревшие. Одежда – порванная и изношенная. Ростом он был по меньшей мере метра два. А перед ним на полу, на осколках разбитой вазы, стоявшей раньше в прохожей, распростерся Чуну. Руки его покрывали порезы, и еще один виднелся на подбородке. Сомин недоуменно на них уставилась: крови не было.

      Существо, нависшее над Чуну, вытащило что-то из-под своих отвратительных одежд. Что-то, похожее на узкую дубинку. И вдруг до Сомин дошло. Он токкэби. Или по крайней мере то существо, которое она и миллионы корейских детей привыкли называть токкэби.