«Сутки работы, даже если действовать втроем. Одна опись займет уйму времени, а ведь еще вывозить мебель и картины на склад».
И только поймав обращенный к себе растерянный взгляд дочери хозяев, снизошел до пояснения:
– Вам предписано освободить дом до конца недели. Это понятно?
– Нет. Почему я должна покинуть особняк? Мне больше негде жить.
Пристав наклонил голову и прищурился. Маленькая наивная аристократка была очень хороша и вызывала легкое сочувствие.
– Вы – Тарико Йори Сан, все верно?
– Да… – прошептала она.
– Ваши родители получили обвинения по семи статьям Новейшего полицейского кодекса Петрианы?
– Чудовищная ошибка! – большие, миндалевидные глаза Тарико наполнились слезами. – Мы каждый день шлем запросы в разные комитеты, у нас большие связи… друзья не оставят. Дайте отсрочку!
– Не в моей компетенции, – сухо поклонился пристав.
– Наши счета арестованы, я не смогу снять в городе жилье.
– Обратитесь к тем же друзьям… если они, конечно, захотят вас видеть, как прежде, – насмешливо протянул слуга закона, поворачиваясь к дверям.
На сегодня он выполнил самую скучную часть работы и готов был уйти, чтобы через два дня вернуться для декларирования и вывоза имущества семьи Сан. Очередные политические преступники. Предатели родины. Долгие церемонии тут излишни.
Оставшись одна, Тарико поспешно прочла еще пару писем с государственными печатями и короткие сообщения знакомых, потом в отчаянии села на краешек дивана.
«Отказ! Отказ! Похоже на петлю, которая вот-вот захлестнет горло. В доме отключена связь. Мой телефон заблокирован. Такое чувство, что весь мир от нас отвернулся. И даже Кауми стал чужим, конечно, свадьбы не будет».
И все-таки она по привычке ждала его с хорошими новостями. Кауми опытный адвокат, может, он найдет выход, спасет семью от надуманного обвинения и банкротства.
Когда у дверей звякнул старомодный колокольчик, Тарико стремительно бросилась навстречу, неловко задела столик и больно ушибла бедро. «В последние дни я притягиваю одни несчастья!»
С первого взгляда на Кауми Чагоро стало ясно – ситуация хуже, чем она пыталась вообразить. Жених впервые не улыбнулся при встрече, круглое скуластое лицо выражало скорбь.
– Скажи сразу, надежда есть? – твердо спросила Тарико.
Кауми на миг прикрыл глаза и сделал осторожный шажок навстречу.
– Прости, я не смогу участвовать в процессе. Меня отстранили.
– Но твой брат получил должность в новом Совете… – вскричала Тарико.
– И всеми силами хочет там удержаться.
– Значит, тоже поверил сплетням про то, что мой отец помогал мятежникам. Что делать? Что будет с нами? Ты… ты вряд ли захочешь жениться на дочери врага. Я все понимаю.
Кауми вздрогнул, крепче сжимая в руках маленький портфель.
– Мы должны подождать, пока ветер не успокоится. Мне нельзя потерять работу и расположение семьи. Я только начал карьеру.
– Твоя мать уже не считает меня выгодной невестой? – горько спросила Тарико. – И ты сам сомневаешься.
– Нет, цветок моей души, нет! Я люблю тебя. Надо подождать, набраться терпения. Довериться суду.
Она заметила, что Кауми продолжает сохранять расстояние, загораживаясь портфелем. Наверно, ищет повод сбежать. Осталось расплакаться и накричать на него. Порвется и эта ниточка, связывающая ее с миром богатых, уважаемых петрианцев. Но тогда придется ночевать на улице.
– Меня выселяют из дома. Наличных не хватит даже на скромную гостиницу. Куда перевезти картины? Могу я… ах, Кауми, могу оставить часть у тебя? На полгода, пока все не уладится, как ты говоришь.
Его сердце сжалось от жалости. В самую тяжелую минуту Тарико пыталась спасти свои работы, думала о них больше, чем о себе. Милая, нежная, беззащитная. Она еще не представляет, какая страшная участь ждет ее после приговора. По новому распоряжению Совета Свободной Петри взрослые дети предателей подлежат высылке в рабочие лагеря с полной конфискацией имущества.
Самые известные картины Тарико Сан уйдут с уличного аукциона, если не сумеют заинтересовать солидных коллекционеров. Но кто открыто решит купить работы осужденной? Только безумец или верный поклонник.
Кауми колебался. Даже просить за дочь предателя – огромный риск. А разделить судьбу… Нет. Это убьет мать, растопчет служебный авторитет отца, бросит тень на брата. А дому Сан уже не помочь. Надо спасать своих.
– Спрячешь картины? – горячим шепотом позвала его Тарико. – Время увеличит цену, поверь.
– Когда-то их за большие деньги хотел приобрести Городской музей… – напомнил он с нескрываемой досадой.
На бледное лицо Тарико легла тень дурных воспоминаний.
– Я