8
Хуже и быть не может.
В этот раз собрание проходило в погребе у Дианы – обладательницы девяти детей, прелестного мужа и жизненной цели, заключающейся в том, чтобы Помона не забывала об этом ни на минуту. Желающих поприсутствовать собралось много, поэтому проводить встречу было решено в ее доме – просторном, под стать численности его обитателей.
Гектор и Помона явились в числе последних, и к их приходу яблоку было негде упасть. Шепотом извиняясь и ни на кого не глядя, Помона боком прокладывала себе путь глубже в погреб – туда, где уже разгорались оживленные споры. Гектор шел за ней следом. Помона не могла не подметить, что отец между людьми проходил свободно, и что его худощавость роли в этом не играла никакой.
Рубен и Ханна занимали сегодня почетное место рядом с Альриком – главой собраний этой части Пэчра. Такие как он собирали под крышами разных домов негласнодвиженцев в радиусе двадцати или тридцати семей и встречались позже между собой, чтобы обсудить успехи либо спорные вопросы, которые поднимались теми или иными людьми. Группами больше никогда не собирались, чтобы не привлекать к себе внимание Стражей.
Но сегодня, наверное, облажались, – подумала Помона.
Если ранее собрания жители хоть и посещали, но не регулярно, то в этот раз Помона не сомневалась, что на зов Рубена откликнулись все. Несмотря на то, что дом у Дианы был действительно большой и что все соленья, горшочки с медом и коробки с засушенными травами были тесно сдвинуты к стенам, людей здесь собралось столько, что большинству приходилось слушать собрание стоя. Если бы им пришло в голову взять с собой детей, то для устранения последствий давки пришлось бы приглашать Стража.
Давка намечалась и сейчас: к Ханне, которая молчаливо смотрела себе под ноги, тянулись десятки рук женщин, которые хотели ее пожалеть, но Рубен крепко обнимал невесту за плечи, никого не подпуская к ней. Она не плакала, но была совсем бледная, и показалась Помоне еще младше своего возраста. Сейчас двадцатиоднолетней белокурой девушке нельзя было дать больше шестнадцати, и казалась она к тому же смертельно больной.
– А я тебе говорю, что не было до этого ничего такого! – надрывался Рубен. На его лбу опасно пульсировала вена, а сам он был красным от злости, Его рука, замершая на талии Ханны, раскачивала бедняжку туда и сюда. – Никогда прежде Стражи таких штук не выкидывали! Я тебе как есть говорю: я просто подошел, а бдящий меня прогнал!
– И ничего не сказал? – покачал головой старик у стены. Диана, которая по праву хозяйки стояла здесь же, в центре, по левую руку от Альрика, зорко следила, чтобы он не сдвинул баночку с огурцами поближе к своим ногам. – Но, Рубен, ты уверен, что… Я хочу сказать, даже для Стражей это уж слишком…
– Больно надо мне такое выдумывать, ты посмотри на Ханну, бдящий разбил ей сердце! Ну ничего, ничего, моя хорошая… Ты посмотри, она от