Это был он. Тот бородатый буйвол из спортзала. Он – опозоривший меня гризли, только абсолютно голый и злой. И в глазах этого черта сверкали молнии. Только я в глаза ему не могла смотреть, потому что… Захотелось потерять сознание, или вообще отдуплиться в руках охранников Егора Холода.
– Никто, я пришла чтобы вы удалили позорное видео, которое выложили в сеть, – просипела, как проколотый шарик, и выставила вперед пушистую штуку. – Стой. Или я за себя не ручаюсь. Моя мама говорит, что я с помощью кисточки для рисования способна скопытить стадо африканских бизонов, представляешь, что я сделаю этой штукой, – зафонтанировала я идиотизмом, лихорадочно придумывая пути отхода.
– Храбрый маленький лягушонок, – оскалил клыки, с которых, как мне показалось, капала кровь несчастных толстух-девственниц, Холод, подойдя ко мне вплотную. Я зажмурилась и ткнула наугад своим идиотским оружием. Рев, который издал миллиардер, показался мне предвестником конца света, рагнарека, эсхатона. На землю опустился Фимбульвинтер, и Кетцалькоатль погасил солнце. Мой финт достиг цели, значит будут бить. Возможно даже ногами. Что же делать? Надеюсь, Варькина забьет тревогу, когда я не вернусь из этого боя. Но надеяться на это, все равно, что мечтать о джинне из бутылки – глупо и бесперспективно. Память у Катьки, как у рыбки. Она уж и забыла, что ее детская подружка шляется по отелю, как тень отца Гамлета.
– В кабинет ее, – прорычал чертов гризли.
– Не имеете права, у нас свободное государство, вы попираете права данные мне конституцией, – вякнула я.
– Я сейчас попру твои права, так, что ты сидеть не сможешь на своей толстой заднице, – прорычал Холод, подойдя ко мне так близко, что я чуть устояла на подкашивающихся ногах. – Как ты тут оказалась?
– Работаю тут. На хлебушек зарабатываю, – черт, как же я идиотски звучу.
– Врешь. Ты не похожа на горничную от слова совсем. Но и киллер из тебя так себе. Кто ты такая? Признаешься сама? Или мне выбить из тебя твою принадлежность. Поверь, пытки самая сильная моя сторона. Сначала, я сниму с тебя штаны, потом…
– Я боюсь, – пискнула, теребя руками передник, и стараясь смотреть на потолок. Но взгляд так и норовил сползти гораздо ниже.
– Правильно делаешь, – его дыхание обожгло мою щеку. И хорошо, что нукеры Холода держали меня за химок. Сейчас я даже радовалась этому факту. – Я узнаю все равно чей заказ был опорочить меня, сдеру с тебя шкурку и сожгу в камине. Но сначала…
– Ты первый начал, – обнаглела я, – «Промсарделька на метле» твоих рук дело?
– И как по твоему я бы мог этот пасквиль снять одним глазом. Это ты на меня свалилась? – удивился гризли, дернув себя за бороду.
– Дружок твой снял, так что извиняй, один один.
– Если считать твои косяки, то пока ты ведешь в счете, – заржал Холод, – и бога ради, прекрати теребить этот фартук, ты будишь во мне темные глубины.
– А ты, ты, ты.
– В