Ларри подхватил меня под руки и потащил к заведенному самолету. Пока мы поднимались, у меня заложило уши. Резкий писк оглушительной тишины резанул по ушам, заставляя закрыть голову руками.
– Надели шлемы, – раздалась команда инструктора.
Все натянули шлемы, я дополнительно провел рукой по рюкзаку за спиной. Выстроилась очередь, Ларри шел впереди меня. Шаг, еще шаг, все ближе к разрывающему ветру снаружи, врывающемуся в салон самолета и теребящему нервы парашютистам. Вот передо мной осталась узкая полоса твердой поверхности пола.
– Пошел! – крикнул инструктор и подтолкнул меня вперед.
Почва ушла из-под ног, ветер ударил в лицо, заставив зажмуриться. Я расправил руки и ноги, как учили на тренировке, замедлил падение и только тогда решился открыть глаза. Где-то внизу была земля, такая родная и такая твердая. Хотелось быстрее вниз и, одновременно, не хотелось приближаться к ней. Рядом, ниже, выше зависли в немом полете мои товарищи. Ларри помахал мне рукой, показал позу супермена, свел руки вместе и молнией полетел к земле. Я же старался не сводить руки, оттягивая момент, когда придется дергать за кольцо. На инструктаже говорили, что именно в тот момент, когда парашют берет управлением полетом на себя, именно этот рывок вверх меняет тебя полностью, делает перепрошивку.
Рядом стали рвать кольца, взлетая мимо меня вверх. Парашют Ларри раскрылся, тот схватился за стропы, но успел показать мне фак. Я зажмурился и рванул кольцо. Ничего. Ни рывка, ни хоть какого-то движения за спиной. Я дернул еще раз. Ничего. Где-то должно было быть кольцо запасного парашюта. С усилием открыл глаза, земля приближалась стремительно. Вот оно. Тянуть или резко дернуть? Боже, если бы я не отвлекался и слушал все, что говорят! Дернул. Резкий толчок в спину, и что-то потащило меня наверх. Я поднял глаза, над головой колыхался белый купол. От сердца отлегло, я спасен, я буду жить.
Но радость была недолгой, земля, которая стала приближаться не так быстро, вдруг оказалась под ногами. Больно ударившись ступнями, я упал на колени, парашют потащил меня дальше. Проехав за ним некоторое время, я отстегнул стропы и с облегчением повалился на спину. С неба все еще опускались другие парашютисты. И небо, оно было голубое. Я всегда знал, что оно не зеленое и не желтое, но именно сейчас понял, что оно по-настоящему голубое. Легкие росчерки белых облаков, вялый след от нашего самолета, растекающийся и поглощаемый синевой, не могли затмить настоящее небо. То, которое меняет людей, делает перепрошивку. Да, меня, кажется, тоже перепрошили. Я поднял перед собой руку и сквозь нее посмотрел на солнечные лучи. Кожа будто просвечивала, пропуская свет, постепенно темнея и снова становясь пальцами обычного человека. «Потеряешь все, чтобы получить истинное Я», так говорил инструктор? Там, наверху, я потерял все. И теперь составил себя заново. Другого Адама.
– Ну