Оказалось, что им Догго был известен под кличкой Микки. Клара мне не сообщила, но за это упущение я легко простил ее. Микки?! Это как если бы родители Уинстона Черчилля в последний момент передумали и назвали бы своего крепкого малыша Брайаном. Мне интересно вот что: сели бы с ним Рузвельт и Сталин за стол переговоров в Ялте, если бы его звали не Уинстоном, а Брайаном?
Бет прочитала документы и нахмурилась:
– Странно. Он пробыл у нас всего неделю до того, как ваша девушка забрала его.
– Что же тут странного?
– Я бы отнесла его к категории «на пожизненном».
– На пожизненном?
– Как в тюрьме: обосновавшимся на долгий срок.
– Почему?
– Да вы сами посмотрите на него.
Я покосился на Догго, но разглядывать там было особенно нечего.
– Это не по правилам, – заявила Бет. – В нашем заведении осуществляется политика усреднения рода, то есть кастрации. – Бет проглядела документы и нашла то, что требовалось. – Вот: он пробыл здесь недолго, и ваша девушка взяла все на себя.
– Моя бывшая девушка, – заметил я.
– Не важно. Расписалась в том, что за всем проследит.
– За чем именно?
– Чик-чик.
Меня передернуло. Наверное, надо родиться мужчиной, чтобы понимать: акт кастрации – это больше чем изобразить пальцами ножницы и губами звук, как они щелкают.
– Она мне ничего такого не говорила.
Бет накрыла ладонью папку.
– Все здесь написано черным по белому.
Какое там черное и белое? Все только серое, угрюмо серое. Мы ведь рассуждали о кастрации Догго.
– Я должен подумать.
– Это необходимо сделать.
– Для чего?
– Таковы правила.
Если бы она знала меня лучше, то не ляпнула бы ничего подобного.
– Нацисты собирались искоренить евреев, цыган и гомосексуалистов. По-вашему, это правильно?
Бет оскорбилась, даже задохнулась от возмущения.
– Нет. – В ее глазах внезапно появился влажный блеск, и я смущенно отвернулся. Догго с довольным видом лежал на полу, я еще ни разу не видел его таким счастливым. И я вдруг поднялся и протянул Бет руку.
– Приятно было познакомиться, но мы с Догго уходим.
Очень трогательно с моей стороны. Он всего лишь собака, причем собака, которую я не хотел заводить. Но я ожидал от него благодарности или нечто подобного. Хотя бы признательного взгляда. Однако не получил даже этого, пока мы шли по улице к Баттерси-парку.
– Послушай, приятель, они собирались кастрировать тебя.
Догго остановился и понюхал мусорную урну.
– Можешь не сомневаться: чик-чик, и нет твоих чертовых яичек.
Для