– Вот интересно, тебя серебряная пуля проймет?
Коротышка недобро глянул в ответ, но от рисунка отошел. С ногами забрался в кресло и загородился от меня книгой. Покидать спальню он не собирался.
Я беззвучно выругался, потушил зажженные лепреконом газовые рожки и улегся в постель.
Не выставлять же за дверь собственную фантазию? Бред…
6
Проснулся на рассвете. В комнате нестерпимо пахло табаком и перегаром, на полу валялась пустая бутылка, подлокотник кресла пятнали потеки воска. Лепрекон исчез: судя по распахнутой настежь входной двери, он отправился портить нервы Елизавете-Марии.
Ночное происшествие показалось дурным сном, но нет – ничего не приснилось; когда спустился на первый этаж, засучивший рукава Теодор еще отмывал от черной крови паркетный пол гостиной. Ковра в комнате больше не было.
– Тело на леднике? – спросил я.
– На леднике, виконт, – подтвердил дворецкий, в лицо которого после случившегося так и не вернулись краски. Из-под высокого стоячего воротничка рубахи проглядывали лилово-черные отпечатки ладоней душителя.
– Проклятье! – выругался я. – У нас в подвале скоро целое кладбище будет!
– Два тела – это не так много, – заглянула на шум Елизавета-Мария.
Прошмыгнувший вслед за ней в комнату лепрекон не удержался от смеха и даже вытер грязным платком выступившие на глазах слезы.
– Вижу, вы нашли общий язык? – хмыкнул я.
Коротышка осторожно прикоснулся к распухшему носу и буркнул:
– Драть…
– Хватал меня за ноги из-под кровати, – ответила на невысказанный мною вопрос девушка.
– Тоже мне фифа! – фыркнул лепрекон, ловко заскочил на подоконник и уставился в окно. Судя по всему, скрываться от остальных мой вымышленный друг детства больше не намеревался.
Проклятье, ну и компания подобралась!
Елизавета-Мария смерила коротышку гневным взглядом, но цепляться к словам не стала и спросила:
– Будешь завтракать, Лео?
– Попью чай, – решил я и напомнил: – Что с кожей?
– Сомневаешься, умею ли я снимать кожу с людей? – расплылась девушка в милой улыбке, под которой скрывалось нечто на редкость неприятное. – Не сомневайся, Лео. Умею.
Я прошел на кухню, а там на столе сохли длинные лоскуты черной человеческой кожи; со свежеванием добычи у суккуба и в самом деле не возникло никаких сложностей. Аппетит как рукой сняло.
– Выбирай, дорогой, – разрешила Елизавета-Мария. – Тебе лучший кусок.
– Очень смешно, – нахмурился я, нервно отпил чаю и попросил завернуть в тряпку первый попавшийся лоскут.
Девушка выполнила мою просьбу, затем отобрала из оставшихся полосок две самые длинные и принялась сплетать их