Происшествие разделило класс на две части: одни осуждали поступок Бессонова, другие, наоборот, всячески его поддерживали. В основном это были те, кого сильно достал Колян. Кирилл и Денис же вопили, что Бессонов просто лох и теперь ему конец.
А я сильно расстроился. Я боялся, что Бессонова исключат из школы и что больше мы никогда не увидимся. В тот момент пришло осознание того, каким важным он стал для меня всего за месяц.
Все оставшиеся уроки прошли как в тумане. Я сидел как на иголках, ожидая новостей. Никто ничего не знал, и через некоторое время классу тоже надоело обсуждать произошедшее, и они словно обо всём забыли. Бессонов был новеньким, поэтому мало кому был интересен. Невольно кинув взгляд на Антона, я заметил, что вид у того тоже был не шибко весёлый. Он, как и я, волновался за Бессонова: я видел, как он нервно крутил линейку в руках.
На занятиях Саша так и не появился. Видимо, с ним разбирались у директора. Мне хотелось пойти к нему и постараться отстоять его перед учителями. Но я боялся, что сделаю только хуже.
После уроков я сразу же побежал в спальню, надеясь застать там Бессонова. Если его исключат, я, по крайней мере, смогу с ним попрощаться. Но думать об этом не хотелось. Я всё-таки надеялся, что всё обойдется.
В спальне было пусто. Колян был в лазарете, а Антон, видимо, пошёл к приятелям. Если бы не этот случай, я бы сейчас сидел с Сашей в библиотеке. Но сейчас мне было не до чтения. Я метался по комнате, пытаясь себя хоть чем-нибудь занять. Однако читать не получалось, делать уроки тоже. Я был в подвешенном состоянии и не знал, исключат Сашу или нет. У меня всякий раз замирало сердце, когда я слышал шаги в коридоре, и думал, что это Бессонов.
Наконец явился расстроенный и злой Антон.
– Не знаешь, что с Сашей? – робко спросил я у него.
– А тебе зачем? – поинтересовался он, искоса на меня взглянув.
– Он мой друг, – вдруг вырвалось у меня, и я сам удивился, как легко назвал его так.
Антон удивлённо хмыкнул, а потом посмотрел на меня так, словно увидел в первый раз в жизни. Взгляд у него был изучающий, и я не мог понять, что он теперь про меня думает с такими-то заявлениями. Однако он всё-таки ответил:
– В карцер его посадили на два дня.
– Его не исключили? – я заметно обрадовался.
– Нет, посидит немного, и выпустят.
Я готов был прыгать от радости и даже расцеловать Антона. Карцер – ерунда, хоть и сидеть там совсем не весело. Главное, его оттуда выпустят, и всё будет по-старому.
Карцером у нас называли маленькую комнатку без окон, куда провинившихся учеников отправляли подумать над своим поведением. Никто особо не боялся туда попасть: некоторые ученики