Девушка после танцев нисколько не запыхалась, даже синяя жилка на шее не стала биться чаще, а вот мне было откровенно нехорошо. Сердце постукивало как-то очень уж неровно.
– Решил улизнуть с этого праздника жизни?
– Неплохая идея, не находишь?
– Если ты уже закончил…
– Да, можно уходить.
Мы направились на выход, но в дверях нас вновь перехватил главный инспектор.
– Сиятельная, – улыбнулся жуткий старик, – позвольте на пару слов вашего кавалера…
Мы с Фридрихом фон Нальцем отошли к распахнутому окну, и там главный инспектор какое-то время молча смотрел на россыпь освещавших вечер электрических фонарей.
– Я впечатлен, виконт, – произнес он какое-то время спустя. – Вы крайне изворотливый молодой человек.
– Благодарю…
– Но! – неожиданно резко обернулся главный инспектор, и меня будто кипятком с головы до ног обдало. – Впредь держитесь от моей дочери подальше! Зарубите это себе на носу!
– В подобном предупреждении нет никакой необходимости, – уверил я собеседника, с трудом удержавшись, чтобы не сделать шаг назад.
– Вот и замечательно… – отстраненно промолвил старик. Глаза его постепенно потускнели, он несколько раз кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями, и вернулся в бальную залу.
Я проводил его пристальным взглядом, затем протянул руку приблизившейся Елизавете-Марии и вместе с ней отправился на выход.
– Чего он от тебя хотел? – поинтересовалась девушка, когда мы вышли на улицу.
– Если не вдаваться в подробности, – усмехнулся я, – главный инспектор сообщил, что мне с тобой повезло.
– С этим не поспоришь! – рассмеялась Елизавета-Мария искренне и заливисто.
Я вытер выступившую на лбу испарину и повел девушку по залитому электрическим светом тротуару, на ходу высматривая дожидавшегося нас извозчика. Вместе с сумерками нахлынула и неуютная прохлада, и Елизавета-Мария зябко куталась в невесомую накидку.
– Задержишься у меня на пару дней? – спросил я, подсаживая девушку в коляску.
Вопрос развеселил девушку, и она вновь рассмеялась:
– Разумеется, дорогой. Я вся в твоем распоряжении.
– Вот и замечательно.
Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Будущее по-прежнему напрягало своей неопределенностью, и хоть теперь уже не приходилось опасаться гнева главного инспектора, угроза лишиться души пугала ничуть не меньше.
Механисты могут сколько угодно распинаться о всеблагом электричестве и протирать штаны в библиотеках, пытаясь обрести некое сакральное знание, но я не был столь наивен. Преисподняя существует, в этом сомневаться не приходилось, и мне вовсе не хотелось стать одним из ее обитателей. Пока же все к этому и шло.
И потеря жалованья на этом фоне уже как-то даже не расстраивала.
Некоторые вещи за деньги не купишь.
Домой