Как следует пошарив лисьими глазами по помещению, я отыскала напротив стойки рекламный плакат на железной подставке и сразу, не дожидаясь чужих взглядов и возгласов, шмыгнула за него. Мне тут же открылся вид на выход из здания. Двустворчатая колоссальная дверь с железными тяжеловесными ручками представлялась не столько страшной, сколько притягательной и сказочной! Наконец дверь из бездушной преграды в моих глазах превратилась в превеликое спасение.
Я, ведомая свободой, рванула со всех ног к двери и всей силой могучего плеча навалилась на одну из створок. Искры посыпались из глаз, плечо чуть не вывернуло из сустава, а дверь так и не шелохнулась, только петли слегка усмехнулись надо мной коротким скрипом.
Слева что-то зашуршало. Я отпрыгнула и обернулась, приготовившись к худшему из возможных исходов. Но рядом со мной встал седовласый усатый охранник. Улыбка растеклась по его морщинистому круглому лицу. Он отряхнул крошки со своего надутого пуза, кивнул и положил крепкую волосатую кисть на резную ручку левой створки. И только в тот момент я заметила, что ручки представляли собой стебли, на верхних концах которых распустились прекрасные железные лилии, украшенные жёлто-зелёными, ярко-жёлтыми, коричневыми, изумрудными и молочными драгоценными камнями.
Мужчина, пыхтя, потянул с медвежьей силой дверцу на себя, та с жутким пронзительным скрипом ржавых петель поддалась и приоткрылась на такой промежуток, через который я с лёгкостью могла бы выскочить.
– Il faut réfléchir avant d'agir1, – добродушно молвил он на прощанье огрубевшим голосом и указал рукой на яркий свет, сочившийся через щель.
– Спасибо, – ответила я, совершенно не представляя перевода его слов, и выскочила из здания, как запуганный зайчонок из сырой норки.
Учитывая уникальный и очень запоминающийся интерьер внутри клиники, части которого не подходили друг другу ни под каким предлогом, я ожидала за дверьми увидеть всё самое невозможное: от детской площадки с играющими на ней взрослыми до бескрайней долины, усеянной прекраснейшими кустами лаванды. Но больше всего, конечно, я надеялась на реалистичную картину. Например, диковинный сад или, если угодно, аллею – цветную каменную дорожку меж высоких стройных деревьев, купающихся в горящем огнём закате, с еле слышным щебетанием птичек в полудрёме, отдаленным гулом несущихся далеко-далеко фур и озадаченными возгласами таких же потерянных пациентов, слоняющихся туда-сюда под зорким присмотром медработников. В таком месте, возможно, тревожная душа и решила бы остаться…
Но