Даже в городе я слышу, как заходят на посадку истребители, возвращающиеся с задания. На даче грохот от двигателей стоял такой, что кот в страхе всякий раз забегал в дом, до того, как на него не устроили засаду бродячие псы, реализовавшиеся из окружающей тьмы, словно инфернальные твари.
Зло с каждым днем тяжелеет и утрачивает личные признаки: это могут быть истребители, собаки, сосед по даче – бывший мент с профессиональной памятью, зашедший к вам попенять на пятничный шум из хозяйской спальни. Жаль, что нельзя после его смерти сдать память в ломбард, чтобы родственники могли выручить хоть какие-то деньги на похороны его грузного тела, в обмен за столь трудно приобретенный на службе дар.
Я спал так долго, словно после длительного, изнуряющего силы, путешествия. Мне снились большие корабли, сменившие внезапно курс с севера на юг. Мы проходили заброшенные в глуши русские регионы, где люди до сих пор одевались в стиле тридцатых годов, справляли шумные свадьбы, интересовались товаром, который мы с собой везли. В столовой нас угощали странными продуктами со знакомыми названиями, но с изменённым вкусом, вроде соленой простокваши, за которой выстраивались огромные очереди. Красавицы строили нам глазки, но нам не хотелось конфликтовать с местными мужиками за их сердца, тем более что у нас была своя цель – мы тоже спешили на какую-то свадьбы и везли с собой подарки.
Я погружался из одного сна в другой, в одном из которых даже напросился к Мишке в гости и остался у него ночевать. Проснувшись среди ночи в его кровати, я внезапно понял, что обо мне забыли, и мне стоит выбираться как можно осторожней, чтобы не спугнуть обитателей квартиры своим присутствием. Мне казалось, что, проспав несколько часов на кровати убитого двадцать лет назад друга, я узнал его тайны, которые его близкие тщательно скрывали от посторонних.
С каждым новым погружением в сон я чувствовал, насколько большой инертной силой обладает это состояние, и как с каждым разом будет все труднее вернуться к нормальному восприятию жизни. Это напоминало мне смертельную вражду, в которую с каждым днем погружалась страна, и как трудно потом будет выходить из этого состояния, напрягая все силы, объявляя демобилизацию, пытаясь вернуть прежнее ощущение нормальной человеческой жизни после достижения мира и угасания военного угара. Да и есть ли, по правде говоря, шансы для этого, у людей, проживших столько лет в состоянии глупых и мелких свар с друг другом по незначительным поводам. Из нас невозможно выкроить героев, мы люди совершенно иных масштабов и довольно дрянного качества. Нас следовало бы приговорить к вечному молчанию, чтобы мы не путались под ногами у истории. Мне кажется, что мы обречены на одиночество, потому что слова совершенно утратили свой первоначальный смысл. Наш язык так и не сформировался, моральные принципы находятся в совершенно первобытном состоянии,