Может, она мне еще откроется? В любом случае, до Рождества гадать никто больше не рискнет, и неполная колода никого не удивит. Придержу пока… поблизости. В надежном месте.
Салливан смотрел на меня так прямо и неотрывно, что хотелось постоянно моргать. Не припомню, чтобы у меня раньше возникала потребность прятать глаза. А теперь не покидало желание скрыться от наглых серых, покрытых равнодушной ледяной корочкой и будто бы что-то знающих. Хоть правда в шкаф лезь или под сабера мимикрируй.
Совершенно нездорово он на меня влиял. Ненормально. И потому дико раздражающе!
Мне нужно было об экспериментах думать. Творческих. О моих шмырлах, вдруг всерьез начавших помышлять о размножении и лежать в сторону друг друга. А где лежат, там завтра и поползти могут! А уж как они строили глазки, обе пары разом…
Еще неплохо было подумать о поиске общего языка с новой главной целительницей Заповедника. О даре, о будущем, о предназначении. О том, чтобы не опозорить, а прославить имя великого рода Карповских… Да хоть бы даже о шурховых кудряшках господина Хайва. И то – хлеб!
Лишь бы не вот об этом вот… смущающем одним взглядом. До дрожащих коленок, до жара в грудной клетке, до сердечного сальто.
Все эти «спецэффекты» можно было списать на очередное отравление (хоть я и сомневалась, что Мика готова была так сразу повторить подвиг, чуть не стоивший ей учебы). Но мама уже трижды провела магическую диагностику! И ничего опасного не обнаружила. Только поглядывать на меня стала странно – то ли с интересом, то ли с подозрением.
А я что? Едва ли я сама могла понять хоть что-то. Кроме того, что вечно не к месту падающий мне на голову Салливан ужасно нервирует и заставляет сердечную мышцу сжиматься в ритме бодрой польки.
За последний месяц я успела смириться с этим прискорбным фактом. И просто избегала компании нудного магистра всякий раз, когда могла себе это позволить. Даже на спаррингах «Магического противостояния» становилась в заднем ряду, хотя обычно вытаскивала Софи в самый центр.
А порой меня одолевали совсем уж неприличные мысли. После которых я вынужденно признавалась себе в том, что, похоже, была бы не против, если бы магистр нарушил данное в Индии обещание.
Но сдержанно-отстраненный вид нудного тролля намекал, что сам он ничего нарушать не планировал. И поцелуй – это «всего лишь поцелуй». Чепуха, которой придают значение только глупые, неопытные девушки, невинные до глубины души.
Тщательно проморгавшись, но так и не позволив себе отвести взгляд, я воинственно сощурилась и сдвинула брови. Нечего на меня глазеть, как на выставочный образец современного искусства!
– Салливан… – густой, низкий голос моего папеньки забрался под кожу всем, включая меня, заставив волосы на затылке зашевелиться. – Вы так торопились сюда попасть, что разнесли половину гостиной, но до сих пор не смогли добраться до столовой. Боюсь спрашивать, что за напасть вас так задержала на полпути? Полчище троллей? Арканы? Камнехвосты? Шурхи? Восставший