– Ты достоин большей награды, нежели аббатство, – воскликнул кардинал. – Чёрт возьми, мой милый, вот тебе сто экю на дорогу в аббатство Тюрпеней, я их вчера выиграл в карты, прими от меня их в дар.
Услыхав эти слова и видя, что Филипп де Мала удаляется, не ответив даже, как она уповала, на нежный взгляд её глаз, из коих струилась сама любовь, красавица Империа запыхтела подобно дельфину, ибо догадалась, почему отрёкся от неё пугливый монашек. Она ещё не была столь ревностной католичкой, чтоб простить любовнику, раз он изменил ей, не желая умереть ради её прихоти. И в змеином взоре, коим Империа смерила беглеца, желая его унизить, была начертана его смерть, что весьма позабавило кардинала: распутный итальянец почуял, что аббатство, подаренное им, вскоре обратно к нему вернётся. А наш туренец, нимало не обращая внимания на гнев Империи, выскользнул из дома, как побитый пёс, которого отогнали от господского стола. Из груди госпожи Империи вырвался стон: в тот час она бы жестоко расправилась со всем родом человеческим, будь это в её власти, ибо пламя, вспыхнувшее в её крови, бросилось ей в голову, и огненные искры закружились в воздухе вкруг неё. И немудрёно – впервые случилось, что её обманул какой-то жалкий монах. А кардинал улыбался, видя, что теперь дело пойдёт на лад. Ну и хитёр был кардинал Рагузский, недаром заслужил он красную шляпу{24}.
– Ах, дражайший мой собрат, – обратился он к епископу Куарскому, – я не нарадуюсь, что нахожусь в столь прекрасной компании, и паче рад, что прогнал отсюда семинариста, недостойного быть в обществе госпожи Империи, – особенно потому, что, коснувшись его, моя красавица, бесценная моя овечка, вы могли бы умереть самым недостойным образом по вине простого монаха.
– Но как это возможно?
– Он писец у архиепископа Бордоского, а наш старичок нынче утром заразился…
Епископ Куарский разинул рот, словно собираясь проглотить круглый сыр целиком.
– Откуда вы это знаете? – спросил он.
– Мне ли то не знать, – ответил кардинал, взяв за руку простодушного немца, – я только что исповедал его и напутствовал. И в сей час наш безгрешный старец готовится прямым путём лететь в рай.
Тут епископ Куарский доказал, сколь люди тучные легки на подъём. Доподлинно известно, что праведникам, особливо пузатым, Господь по милости Своей и в возмещение их тягот дарует кишки весьма растяжимые, как рыбьи пузыри. И вышеназванный епископ, подпрыгнув, отпрянул назад, обливаясь потом и до времени кашляя, будто бык, которому в корм подмешали перья. Потом, вдруг побледневши, бросился он вниз по лестнице, не сказав даже «прости» госпоже Империи. Когда двери захлопнулись за епископом и он уже припустился бегом по улице, кардинал Рагузский рассмеялся