– Теперь нам надо как-то попасть на Ганзу, – озабоченно сказала она. Оба уже заметили возле перехода в центре станции пограничников и белое полотнище с коричневым кругом в середине – ганзейский флаг. – А потом через Краснопресненскую – на Беговую.
– Тебе, – не переставая жевать, уточнил Кирилл.
Нюта недоумевающе посмотрела на него, и ее спутник, отложив вилку с обломанным зубцом, пояснил:
– Тебе нужно. Я там ничего не забыл.
– Разве ты не пойдешь со мной? – спросила девушка, с ужасом чувствуя, как у нее перехватывает дыхание. Да, конечно, Кирилл часто действовал ей на нервы, и иногда она с досадой думала, лучше бы им расстаться, но только сейчас поняла, насколько привыкла к его присутствию. Поэтому она просто не могла поверить, что он действительно собирается ее бросить на произвол судьбы.
– Во-первых, это твоя мать, а не моя. Во-вторых, я уже не раз говорил тебе, и сейчас повторяю: я не понимаю, зачем, рискуя жизнью, пробираться по метро в поисках женщины, которой, возможно, и в живых-то нет. А если даже она жива, она наверняка и думать о тебе забыла. Ты для нее – отрезанный ломоть. Если бы она тебя любила, то сделала бы все возможное, чтобы разыскать тебя и вернуть. А если нет – то и вовсе смешно.
– Разные бывают у людей обстоятельства, – пробормотала Нюта. – А ты что предлагаешь?
– Я? В последний раз предлагаю тебе одуматься и попробовать устроить как-то нашу жизнь, а не носиться в поисках мифических родственников. Раз уж мы здесь, на Белорусской, давай и вправду попробуем пройти на Ганзу. Но не для того, чтобы опять куда-то бежать, а чтобы постараться как-нибудь там зацепиться. Вообще-то моя мечта хоть раз побывать в Полисе, может, со временем это получится. В крайнем случае мы всегда можем вернуться обратно на Динамо.
– Конечно, там ведь Лола! Ты будешь разбирать бумаги и есть ее пирожки, а я – гнуть спину на швейном производстве. Ты думаешь только о себе!
– Только я? И вообще, я не понимаю твоих претензий! Тебе кажется, что работа тяжелая? Но все вокруг работают, почему ты должна быть особенной?
Нюта все-таки расплакалась.
– Я вовсе не говорю, что я особенная. Но у всех людей есть родная станция, семья, друзья, которые о них заботятся. А у меня никого нет! Я чужая! Везде и всем чужая!
– Во-первых, родные здесь есть далеко не у всех. А во-вторых, родственники тоже разные бывают, – заспорил Кирилл. – Иногда такие попадаются, что без них, наоборот, лучше. И если уж на то пошло, ты не забыла, что я из-за тебя оставил родную станцию, отца и теперь не знаю, увижу ли его когда-нибудь. Ты говоришь, что у тебя никого нет, но ведь у тебя есть я. А ты упорно не хочешь этого замечать!
– Потому что не верю тебе, – всхлипнула Нюта. – Ты за моей спиной шушукаешься с какой-то другой теткой, готов не глядя променять меня на ее пирожки и сытую, спокойную жизнь. И вообще, я не могу понять, что ты за человек. Иногда близкий и понятный, а чаще – холодный и самовлюбленный