«Как в лабиринте каком-то, – подумал гауляйтер, – ходишь мимо одного и того же места. И каждый раз проблемы возникают в тех же самых точках, будто пластинку заезженную слушаешь».
Вольф перевел взгляд на электрофон. Под немецкий марш пел хор… правда, на украинском языке. Сталкеры так и не смогли добыть пластинку с песней на языке оригинала, хотя гауляйтер предложил очень даже солидное вознаграждение. Но тут ничего не поделаешь, приходится довольствоваться тем, что есть.
Звільніть прохід брунатним батальйонам!
Звільніть прохід ході штурмовиків!
Вселяє свастика надію вже мільйонам:
Робота й хліб! До діла! Менше слів!
«Н-да, мечты… мечты… мечты и ничего более», – Вольф поднялся из-за стола, подошел к электрофону, снял иглу с пластинки. В этот момент постучали.
– Войдите, – сказал гауляйтер, возвращаясь в кресло.
Из-за дверей высунулось длинное лицо дежурного по станции:
– Герр Вольф, герр Фольгер на месте.
Гауляйтер кивнул. В помещение вошел Феликс Фольгер.
– Тепло здесь, – сказал он, – не то что на станции. Приветствую тебя!
– Здравствуй, мой бывший зять, – ответил Вольф, улыбнувшись.
– Судя по тому, как ты жаждал меня увидеть, – Феликс бухнулся на стул рядом с электрофоном, – бывших зятьев не бывает. У меня, майн фюрер, дурные вести.
– Что такое? – гауляйтер слегка напрягся.
– У тебя там на передовом блокпосту в перегоне на Баррикадную стоят тяжелые олигофрены, их всех надо повесить.
– А, – отмахнулся Вольф, – всему свое время. На E-3 у меня самые неблагонадежные. Думаешь, я не знаю, какие там дуралеи? Просто с человеческим ресурсом тяжко, да и с остальными ресурсами тоже не очень. Вот и приходится закрывать глаза на некоторые недоразумения.
– Неожиданно… – Феликс поднял брови. – В Рейхе наступила оттепель?
– Ненадолго. Сейчас мы проводим мощную пропагандистскую кампанию, распускаем слухи, к нам стекаются со всего метро добровольцы, желающие вступить в ряды великого Рейха. Как наберется достаточно, так и закрутим гайки.
– Ага, насильники, убийцы и прочий сброд…
– Ну почему же, – возразил гауляйтер, – многие из них настоящие гитлеровцы.
– Неужели? –