– Чего ты хочешь от нас?
Хотел я многого, но чего не собирался делать – так это влезать в долги, которые погасит лишь ответная услуга.
Поэтому ответил просто:
– Ничего.
Датчанин потер крупный нос и не удержался от ехидного смешка.
– Тогда зачем пришел?
– Иван настоял, – объяснил я.
– И правильно сделал, – поддержал моего помощника кавказец. – Угрозы были?
– Нет.
– Предупреждения?
– Ничего.
– Что забрали?
– Пару сотен и часы.
– Твою «Омегу»? – продемонстрировал Гамлет изрядную наблюдательность.
Я кивнул.
– Именно. Вырубили с расстояния «Щелчком», как только отпер бар, обыскали, выгребли наличность и ушли.
– Не знаешь, сколько их было?
– Видел троих, – спокойно ответил я и вздохнул: – Очнулся не вовремя, теперь голова раскалывается.
– Сходи к врачу, – посоветовал Датчанин.
– Разберусь, – поморщился я и поднялся на ноги.
– Значит, так, – вслед за мной встал с дивана Гамлет. – Часы у тебя приметные, насчет часов мы поспрашиваем. Если будут угрозы – звони сразу, не тяни.
– Непременно, – пообещал я совершенно искренне.
– Опознать их сможешь?
Я задумался, припоминая мельком виденные в неровном свете фигуры, потом кивнул:
– Смогу. Но не по фотографиям, надо будет вживую смотреть.
– Вживую? – рассмеялся Гамлет и хлопнул меня по плечу. – Вживую – не гарантирую!
– Да и черт с ними, – махнул я рукой. – Еще мои таблетки уперли, если что – имейте в виду. Только без ссылок на меня. Не надо кипеша, это репутации вредит.
– Таблетки разноцветные которые?
– Ну да.
– Учтем.
– Благодарю.
Мы распрощались; я спустился на первый этаж, взял куртку, рассовал по карманам оставленные в ячейке вещи и вышел на улицу.
Небо нависало низкими облаками, из труб на крышах домов вырывались и почти сразу рассеивались клубы дыма. Было морозно.
И нервно. Я пропустил ежедневный прием лекарств, и это обстоятельство нисколько не радовало. А перспектива прожить в таком режиме две следующие недели если и не вгоняла в депрессию, то уверенности в будущем нисколько не прибавляла.
Проклятье, как же это все не вовремя!
Не вовремя – да, но рвать на голове волосы я не стал, в сердцах сплюнул под ноги и отправился чистить снег.
Ничего другого мне сейчас просто не оставалось.
Коля Клондайк. Незадолго до событий
Пятница. День
Карбидная головка гравера описала последний полукруг, замыкая окружность пентаграммы на большой пуле, зажатой во вращающемся зажиме. Есть, еще одна готова, можно отставлять.
Пентаграмма, кто бы что про нее ни думал, – это не символ зла, а как раз наоборот, символ его сдерживания.