Потом население начало дружно пить самогон, высказывать предположения, гадать на картах, а кое-кто даже начал поминать мальца добрыми словами: «Как мало Сашка успел сделать в этой жизни!» Пили два дня, хотя некоторые очень решительно говорили: «Грех поминать, мертвым мальчонку никто не видел». Все согласились и стали пить за надежду, за неё куда веселей пьётся. Чтобы нашелся, засранец такой»! С устатку чуток добавили – всё-таки, проползали за пять дней такую территорию! Мент, прощаясь, поплакался на недостойную для его тяжелого труда зарплату и попросил на бедность добавить свинку.
– Так ты, вот!., бери мою, даром! – пьяный Андрей показал на Валентину.
Она врезала ему от души по шее, после чего следователь и на неё хотел оформить протокол, но не смог найти ручку. Ему на дорогу налили пол литра и закинули в багажник живую курицу, всем миром затолкали в машину, поставили ноги на педали и завели мотор. С тем и проводили. Через час уставшая курица, широко раскрыв клюв и волоча крылья, вернулась домой пешком.
…Дни стояли погожие и женщины приступили к работам на грядках, мужики тоже кончили пить, начали похмеляться.
На шестой день пришел Шиктыбай – местный, отделенческий, очень старый охотник – казах. Никто в поселке не знал сколько ему лет. Давали кто 80, кто 90, а он смеялся и говорил: «Много, однако, я живу, аж целых две война стрелял, снайпер я был. Много наших убили, а меня нет, Аллах пожалел». Всю жизнь он охотился в родной степи на лис и барсуков, и никто не помнил случая, чтобы он пришел без добычи. Шиктыбай был необычным охотником. Во второй половине 20-го века его оружием были лук и стрелы. «На войне шибко много из винтовки стрелял, однако, не надо больше, крови», – так объяснял он всем. Об этом странном, «чокнутом» охотнике ходили слухи по всему району и дальше. Лет 20 назад, целая пионерская делегация – отряд из райцентра приезжали знакомиться с необычным, как они его стали звать, «дедушкой из каменного века». После этого по всем поселениям засвистели стрелы и сотни домашних уток, кур и гусей безвинно пали во дворах. А Шиктыбай из года в год уходил в степь на три и больше дней, и приносил – или одну лису, или одного барсука. Летом лисья шерсть была совсем плохая, поэтому сегодня у него висел за спиной жирный барсук. Добыть такого зверя – это очень даже непростое дело. Мало кто из охотников может похвастаться такой добычей, тем более в одиночку. Сейчас, как рассказывают в районе, двое, а то и трое охотников собираются, долго ищут норы, приезжают на «владимирце» – экскаватор такой, лёгкий, и роют барсучьи норы. При этом вся жизненная среда этих, уже редких животных, уничтожается. После такой охоты, как правило, вся живность уходила из родных мест, угодья пустели.
Барсучий жир, как вспоминали старые люди, многие десятки, а то и сотни лет пользовался у местного населения очень большим спросом, в лечебных целях. В поселке, сколько все помнят, к Шиктыбаю не только с района, даже с области