Сальтерн чуть ли не каждый день наезжал в Бильдерингсхоф, пару раз – с сестрицей, а потом уже без нее. Актрисы посмеивались: мальчик взбунтовался против гувернантки! Но в целом роману Селецкой все покровительствовали – все, кроме Лабрюйера. Актриса ему очень нравилась, он понимал, что нищий артист рижскому домовладельцу – не конкурент, хмурился и дулся. Дело было не в корыстолюбии Валентины – просто всякой женщине хочется красивого романа, чтобы даже и мысли о деньгах не возникало, а Сальтерн этот самый красивый роман ей устроил.
Он возил актрис в своем авто в Кеммерн, на целебные воды, вонючие до изумления. Он присылал цветы – утром, когда актрисы, жившие вместе, в двух комнатах новенькой деревянной дачи, выходили на веранду пить кофе, корзина уже стояла на ступенях. Он еще раз свозил Селецкую вместе с Эстергази на солитюдский ипподром и оттуда – в рижские антикварные лавки, где они выбрали себе старые гравюры с классическим видом на Ригу с левого берега Двины. Ездили также в Дуббельн – там река Курляндская Аа чуть ли не вплотную к железнодорожному полотну подступала, и вдоль берега было множество причалов, где дачники могли брать лодки напрокат. Сальтерн неплохо умел грести и знал, где они могли набрать не только желтых кувшинок, но и белых водяных лилий.
В самом Майоренхофе он водил дам в кинематограф, в огромный зал для катания на роликовых коньках (каталась одна Танюша), в сад Горна – лакомиться мороженым. Только вот в роскошный танцзал артистки редко попадали – почти все вечера у них были заняты.
Мужчины в своей гримуборной, говоря о красивом романе, выражали сомнение в том, что домовладелец женится на актерке. Однако все видели, что ухаживает он по правилам – как если бы имел дело с женщиной своего круга, и это даже удивляло. Женщины же все впали в романтический восторг – актерки, которые перевидали множество неудачных романов, и чужих, и собственных, расцветавших за кулисами и в дорогих ресторанах, умиравших на вокзалах, вдруг разом захотели, чтобы у Селецкой было все, о чем мечтают девочки в пансионах: статный жених, свадебное платье, великолепная фата, венчание с колокольным звоном! Спустить их с небес на землю попытался разве что Маркус, а Кокшаров рукой на эту придурь махнул – пусть бесятся, раз уж оно способствует хорошему исполнению амурных романсов в концертах.
Правда, развивался в труппе еще один роман – загадочный. Некий поклонник повадился присылать Эстергази скромные букеты, приправленные бархатными коробочками, а в коробочках – неплохие драгоценности. Однажды это были золотые дамские часики, отделанные алмазной крошкой и маленькими гранатами, потом – золотая браслетка с рубинами, потом еще – брошь в виде серебряной веточки с листьями, сплошь