Казалось, стальное сердце молодого комиссара, наконец, смягчилось. Лаптев дружески стал расспрашивать пилотов об условиях полёта. Все вздрогнули, когда неожиданно раздался резкий хлопок. Сразу никто ничего не понял. Только когда стоявший лицом к комиссару командир вернувшейся машины повернулся к толпе сослуживцев, все поняли, что произошло – между глаз несчастного лётчика появилась чёрная дырочка, из которой струйкой бежала кровь. Одиссею показалось, что из сотен мужских грудей одновременно вырвалось полное ужаса «А-ах!». Уже фактически мертвец, убитый лётчик ещё несколько секунд покачивался на ногах. Он изумленно таращился на комиссара, и даже будто силился что-то спросить, прежде чем замертво рухнуть на землю.
Наступила мёртвая тишина. «Артистически» «кончив» саботажника Лаптев эффектным движением сценического конферансье повернулся к потрясённым зрителям. С кривой улыбкой он сдул вьющийся из дула своего револьвера дымок. Лётчики, затаив дыхание смотрели на злодея. Немного шепелявя, беззубый оратор обратился к ним:
– Я говорю вам… Революционная армия… никогда… Запомните… никогда… не отступает. Поэтому выбирайте… принять геройскую смерть… за торжество царства всеобщей справедливости… Либо… сдохнуть вот так – Лаптев брезгливо пнул ногой тело у своих ног. – Саботажников и трусов ждёт такая же участь. Того же, кто выполнит задание, я награжу орденом Красного знамени.
После этой отвратительной сцены всё с той же ужасающей неотвратимостью разбились ещё два экипажа.
Присутствующее при экзекуции командование авиаотряда с ужасом наблюдало за тем, что творит свалившийся на его голову сумасшедший самодур, однако не смело вмешаться. Только внезапно разыгравшийся у Лаптева голод прервал на время показательную «казнь».
Они сидели вчетвером в пустой столовой. Любвеобильный комиссар пригласил за стол пухленькую девицу, у которой почему-то было заплаканное испуганное лицо.
– Моя невеста, – объявил присутствующим комиссар и усадил себе на колени робеющую пышечку. – Прошу любить и жаловать, её зовут…
Комиссар запнулся, пытаясь вспомнить имя барышни.
– Рая Райская я – всхлипнув, представилась девица.
Лаптев «раздобыл» её среди местной аэродромной обслуги, она то ли работала прачкой, то ли посудомойкой или официанткой в этой самой столовой. Девица сидела на коленях жениха притихшая, боящаяся лишний раз шелохнуться, словно кролик рядом с удавом. Она жалобно улыбалась, когда нагнавшее страху на весь аэродром чудовище иногда снисходило до своего «трофея», и что-то шептало ей на ушко.
Настроение у комиссара было преотличное. Он был возбуждён и кажется вполне доволен собой, несмотря на неудачу с организацией бомбардировки мятежников. Его не волновало,