– Понятно. Расскажите, как вам работалось с Мэдисоном.
– Непросто.
– Почему?
– Потому что главный его принцип – никаких звезд.
– А вы, значит, считаете себя звездой?
Это было любопытно, до сих пор Турецкий не
слышал, чтобы каскадеры играли в кино приоритетную роль. Он почувствовал тут возможную лазейку для своего расследования.
– Я всего лишь требую к себе адекватного отношения, – уклончиво высказался Буцаев.
– Так почему Мэдисон не любит звезд? Потому что у его фильмов денег мало?
– Деньги ни при чем. Мэдисон считает: нельзя, чтобы актер затмил собой все. Звезды, мол, хороши для триллеров. А у него особое кино. И нельзя, что бы люди приходили на фильм с уже готовым мнением. Они должны увидеть просто доктора или сантехника, а не Де Ниро в этой роли.
Похоже, лазейки никакой не было, просто перед Турецким стоял еще один киноманьяк. Ничего нового о дне исчезновения Мэдисона Буцаев не сообщил.
– Кстати, как вы с ним познакомились?
– Он увидел меня в одном американском фильме.
Турецкий кивнул, чтобы скрыть свое невежество, и отправился ужинать в институтскую столовую. После чего поехал в общежитие. Там, помимо киноведа Кости и режиссера Вени, он несколько часов кряду проговорил с еще несколькими студентами:
– режиссером Мартой Юркевич,
– сценаристкой Таней Михолап,
– оператором Юрцом (именно так он просил его называть) Клементьевым,
– актером Шумахером,
– еще одним режиссером, Ильей Ермиловым.
Все это была общая компания молодых энтузиастов своего будущего дела. Студенты объясняли Турецкому, как делается кино, спорили о достоинствах Мэдисона и Плотникова и, кажется, знали обо всем на свете. Ермилов показался Турецкому наиболее примечательным из всех. Этот парень был очень себе на уме и что-то знал про себя и про остальных. С ним безусловно стоило продолжить общение.
ПЛОТНИКОВ
Когда Турецкий уже садился в машину, припаркованную у общежития, у него зазвонил мобильный.
– Александр Борисович, надо поговорить.
– А это кто?
– Казаков.
Теперь Турецкий узнал голос продюсера, прозвучавший с некоторой досадой. Ага, значит, тщеславия не чужды не только режиссеры.
– Ну, говорите, я слушаю.
– Не по телефону.
– Тогда приезжайте завтра на Большую Дмитровку.
– А что у нас на Дмитровке?
– Генпрокуратура.
– Еще хуже. Не хочу, чтобы меня у вас видели.
– Так где же тогда? – стал терять терпение Турецкий. – На «Мосфильме», что ли? Или у вас, на Кутузовском?
– Давайте во ВГИКе. Прямо сейчас. У меня занятия с заочниками, скоро закончатся. Подъезжайте. – И Казаков дал отбой.
Однако наглец, подумал Турецкий. Но ничего не поделаешь, информация была нужна, и пришлось ехать, тем более не смертельно – совсем недалеко.
&n