При других обстоятельствах Ирина, может, и не слишком переживала бы по этому поводу. Из опыта ей было известно, что любовницы приходят и уходят, а она, законная жена, остается. Не лучше ли потерпеть, переждать? Но любовь Антона Плетнева изменила мироощущение Ирины. Почему она обязана терпеть измены Турецкого? Она себя не на помойке нашла! Ей всего сорок два года, она отлично выглядит, к тому же – несмотря на то, что муж так давно не напоминал ей об этом, она красива и умна. Она еще ой как способна нравиться мужчинам. Почему единственный, кто этого не замечает, ее блудный муж?
Ирина, повернувшись на подушке, уставилась прямо в профиль спящего Турецкого. Профиль остался неподвижен и невозмутим.
«Что-то нехорошее происходит между нами в последнее время, – тихонько вздохнула Ирина. – Он мне врет, я… Я ему тоже зачем-то соврала, что была дома, а на самом деле… На самом деле была у Антона, выслушивала его признания… А когда пришел домой Саша, притворилась, будто сплю… Как же сложно все! И напряжение какое-то нагнетается, будто перед грозой. Жарко, вдали погромыхивает, скоро начнут сверкать молнии, и в кого-то еще они попадут?»
Турецкий улыбнулся. По-видимому, ему снилось что-то хорошее и светлое.
«Новую любовницу видит, – с неприязнью, которую больше не хотелось сдерживать, подумала Ирина. – При виде меня он почему-то так не улыбается!»
Отбросив простыню, Ирина села на супружеской постели, отметив, что правильно вчера перед приходом Турецкого сообразила надеть ночную рубашку, несмотря на жару. Скандалить голышом было бы труднее. А сейчас она намеревалась именно поскандалить. Психологическая наука, которой Ирина Генриховна посвятила немалую часть своего времени, утверждает, что скандал – не метод выяснения отношений, но… Когда доходило до перипетий собственной личной жизни, Ирина Турецкая не считалась с рекомендациями выдающихся психологов. Она не верила, будто худой мир лучше доброй ссоры. Ссора, точнее, ее худшая разновидность, скандал – оружие, которое она в многолетней любви-войне с мужем применяла часто и охотно. Особенно когда речь шла о его изменах…
Лицо спящего приобрело сладострастное выражение. До неприличия сладострастное. Прямо какой-то послеполуденный отдых фавна!
– Турецкий! – сказала Ирина голосом, не сулящим ничего хорошего.
Турецкий чмокнул губами и перевернулся на бок, обратив к жене стриженую гладь русого, с немалой уже примесью седины, затылка. Затылок, в отличие от выдающего блудные помыслы лица, выглядел таким родным и беззащитным, что градус боевого накала снизился.
– Шура, – все еще требовательно, но не так резко, произнесла Ирина.
На этот раз голос супруги пробился сквозь сонную пелену. Взвопив что-то нечленораздельное, Александр Борисович соскочил с кровати и на автопилоте принялся натягивать трусы и брюки – он вчера лег обнаженным, в отличие от жены!
– Что, проспал? –