– О Христофорове, нашем практиканте. Я подумал…
– Оставь его в покое! – резко бросил прокурор. – Не о нем речь, а о тебе! Ты беседовал с Георгием Витальевичем Алексеевым?
– Так точно, но…
– Тебе было сказано, что надо делать? Отвечай!
– Извините, Иван Иванович, – сообразил вдруг Кучкин, о чем и о ком речь, – но нам на выездах много чего говорят. Даже и врут, бывает. Мы записываем и проверяем. А приказывать нам ни один пострадавший не имеет права! А этот, кстати, не сильно и пострадал. Ему при мне доктор уколы сделал, он и успокоился, и нюни тут же распустил! Стал слезно жаловаться, что это против него покушение замыслили. Хоть бы о жене своей, только что убитой почти на его же глазах, доброе слово сказал, чиновник! Деревянная душа!
– Но-но, ты не очень… – вроде бы смягчился прокурор. – А мне, думаешь, легче? Вон уже с утра трезвонят из разных инстанций! Где прокуратура? Что она там себе думает? Почему не работают? Уже дома взрывают, а они – это мы с тобой, между прочим! – и не чешутся! Ну ответь, легко мне?
– Тяжело.
– То-то… Да не стой ты, садись! Рассказывай, какие имеешь версии?
Кучкин уселся напротив обширного стола прокурора и, припомнив недавний разговор с Ампилоговым, начал рассказ о том, с кем встречался и к каким предварительным выводам пришел. Прокурор слушал внимательно, не перебивал. Но когда речь зашла о самом Баранове, а не о психиатрических выводах по его поводу старика-профессора, с сомнением покачал головой.
– И вы тут же решили, что он способен на такое? – Казалось, прокурор был даже огорчен столь примитивным выводом двоих умных людей.
– У вас другое мнение? – осторожно спросил Кучкин, у которого во время собственного рассказа уже у самого четко сформировалась версия о виновности именно Баранова, и он не собирался пока ее менять – без серьезных фактических соображений против нее.
– Мы говорим с тобой не о мнении, а о понимании поставленных перед нами задач. Совершено преступление. Даже два. Ну почти два. Мы обязаны их быстро и грамотно расследовать. Поэтому не надо с ходу считать себя умнее всех остальных, кто наверняка знает больше нашего, а следует немедленно запустить по следу… кого? Собаку-ищейку! И пусть бежит, вынюхивает, проверяет! Это хоть ты понял? А версию свою собственную разрабатывай. Но учти, успеха не добьешься, пеняй на себя. Ты все понял?
– Я понял вас, Иван Иванович, – смиренно ответил Кучкин.
– Тогда иди и принимай верное решение. Докладывать будешь каждый день. За отсутствие результатов тоже ответишь. Вот видишь, ты сердишься на меня, я же вижу, а я тебе все условия для успешной работы создаю! Несмотря на то что мне из-за тебя холку мылят!..
Валентин Арнольдович, будучи неглупым человеком, что, кстати, отметил и Василий Наумович Ампилогов, хотя ведь всего и поговорили-то с ним часок-другой, действительно сообразил, что если ты имеешь даже сотню рабочих версий, а начальство только одну, в которой безоговорочно уверено, надо работать именно �