Сергей уже наизусть знал все эти заезженные, как старая пластинка, истории, но всё же присаживался на край кровати и терпеливо слушал в тысячный раз. Она читала ему простуженным голосом стихи Гумилёва, Цветаевой, Волошина… В такие вот «вечера воспоминаний» он готов был простить ей всё: и пьянство, и вечно пустой и грязный холодильник, и оскорбления. Она казалась ему раненой птицей. Странной.
Мила была дочерью известного художника. Привычное благополучие их семьи закончилась со смертью деда. Внука назвали в его честь. Сергей Петрович, мастер русского пейзажа, рано умер. Бабушка никогда не работала. Мила училась на искусствоведа. Жили на то, что продавали картины деда. Потом обменяли квартиру в доме художников на Верхней Масловке на эту убогую комнату в коммуналке с доплатой. Мила выскочила замуж. Родила. Вскоре после рождения Серёжи умерла и бабушка. А через пару лет вообще всё в их жизни разладилось. Отец Серёжи куда-то исчез. Просто перестал приходить домой. Мила обзванивала его друзей. Оставив трёхлетнего Серёжу в кроватке, она наскоро накидывала пальто и бежала на поиски. Несколько раз возвращалась с ним. Потом – без него. Плакала. Серёжа помнил всё, хотя мать говорила, что этого не может быть… С горя мать начала закатывать постоянные вечеринки. Случайные знакомые, приятельницы из артистической тусовки, подружки. Утешительницы… После и их не стало. Повыходили замуж. Разъехались по заграницам. Привозили оттуда Миле бессмысленные подарки – вроде соски-пустышки, хотя Серёжа к тому времени уже ходил в детский сад.
Мила устраивалась то в музей, то на киностудию по протекции подруг, то администратором в гостиницу. Начальство, жалея её и ребенка, давало второй шанс, третий…
Мамина близкая подруга тётя Ира со своим мужем, большим начальником, всемогущим министерским работником, однажды взяли их с собой в отпуск за границу. Это казалось чудом. Они летели на самолёте. Серёжу поили газировкой, давали «барбариски», которые он рассовывал по всем карманам. Весёлые красавицы-стюардессы, изящно порхая по салону, разносили подносы с едой, запакованной, как у космонавтов. Серёже было любопытно открывать все эти диковинки и пробовать. Не сообразив, он стал грызть маленький круглый сыр прямо вместе с красной упаковкой из воска. Все смеялись. Взглянув в окошко иллюминатора, он впервые увидел гору со снежной верхушкой. Остывший вулкан, возвышающийся над островом. А внизу, отсвечивая солнцем, плескались спирали волн. Серёжа открыл рот. Его еле оторвали от иллюминатора, чтобы пристегнуть посадочными ремнями. Самолёт вдруг резко пошёл вниз.
Они купались целыми днями, а вечером прогуливались по набережной. Нарядные. Тётя Ира одевала маму из своего гардероба.
Серёжка, всё время скачущий от избытка счастья вприпрыжку, одетый в только вчера купленные, настоящие тёртые джинсы «Леви Страус» и кроссовки «Адидас», уплетая необыкновенной вкусноты ореховое мороженое на палочке, услышал,