Дочь полка. Дана Перловская

не удивилась. У тёти Вали умер муж и трое детей, двое старших сыновей были убиты на фронте, а третья ещё крохой отправилась на тот свет из‑за пропажи у матери молока. Женщина с тех пор молчит, потеряв последнего из родных. Катя подошла к будке, где был привязан рыжий пёс Пират. Он радостно кинулся к девочке и встал на задние лапы, натянув верёвку. Животному было четыре года и все его любили за весёлый нрав. Он играл с детьми, никогда не кусался и всегда встречал каждого с диким восторгом. Хозяин его сейчас воюет на фронте, поэтому животное осталось на попечение всему селу. Он никогда не оставался голодным: кто‑нибудь, да приносил кусочек хлеба или наливал в железную миску похлёбку, приготовленную из остатков еды. Собака очень этому радовалась.

      – Пират! – гладила собаку Катя. – Тяжело тебе, милый? Тяжело?

      Пират взял в зубы часть верёвки, затем бросил её и снова подбежал к девочке.

      – Я понимаю, понимаю, – чесала ему шею Катя. – Я бы с радостью тебя отвязала, но немцы не хотят, чтобы ты гулял на свободе. Понимаешь, родной?

      С этими словами она встала и взяла ведро. Пёс сразу заскулил, стал переворачиваться на спину, изгибаться, прыгать, но ей нужно было идти. Выйдя в поле, девочка ощутила частичную свободу от оккупантов. Но это было ложное чувство. Никуда она не денется от них. Грустно вздохнув, Катя оглянулась на родное село и пошагала к лесу.

      * * *

      – Потом к нам подошёл дядя Игорь и отдал Коле Туку, – рассказывал Костя о их похождениях на улице.

      – Туку? – поставила на стол кипяток Анна.

      – Он её так назвал, – сделал глоток Сева. – Коль, как лошадку зовут? – повернулся он к младшему брату.

      – Тука, – стучал игрушкой по столу тот.

      – Ты мой хороший, – поцеловала его голову женщина. – Спасибо, что взяли его с собой.

      Тут в дом вбежал запыхавшийся немец и, отдышавшись после бега, обратился к своим на их языке. Он проговорил что‑то очень быстро, но взволнованно и эмоционально. Фрицы быстро вскочили с лавки и стали громко о чём‑то спорить. Они восклицали и явно нервничали. После не очень длинного разговора, все поспешно вышли из дома, оставив женщину с детьми одну.

      – Мама! – подбежал к Анне Коля. – Что происходит?

      – Не знаю, мой хороший, – вздохнула тяжело та и обняла сыновей, – не знаю.

      * * *

      В это время Катя пробиралась по лесу и пела:

      – Расцветали… – она спрыгнула с бревна, – яблони и груши. Поднялись… – девочка убрала ветку, – туманы над рекой. Выходила на берег Катюша. На высокий… берег на крутой, – она выпрямилась и потёрла нос. – Выходила на берег Катюша. На высокий берег, на крутой.

      Это была её самая любимая песня с первого проигрывания. Она пела её фактически везде и всегда, при этом доставала ей всех троих братьев, но мать была не против того, чтобы её дочь развивала музыкальные способности и молчала, даже если «Катюшу» девочка пела двенадцатый раз подряд. Наверху кружили птицы, лысые ветки деревьев остолбенели на холоде. Лес был густым, приходилось аккуратно переступать все кочки и неровности, перелазить поваленные молнией