– Ты можешь ответить мне на пару вопросов?
– Да, – кивнула та.
– Назови свои данные. Ну, имя, фамилию, отчество, дату рождения и так далее.
– Катя Алексеевна Камышева, – проговорила девочка и вспомнила, что нужно имя в таких случаях говорить полностью. – Екатерина Алексеевна Камышева. Родилась восьмого марта 1931 года.
Александр достал чистый тетрадный лист и стал записывать всё карандашом.
– Восьмого марта? – улыбнулся Сорокин. – Необычная дата.
Резанцев бросил на него взгляд, который явно говорил: «Не в тему, не сейчас». Иван заметил это и замолк.
– Ладно, – дописал командир, а затем выдержал паузу и аккуратно задал следующий вопрос, понизив голос. – У тебя кто‑нибудь из родственников остался?
– Немцы всех убили, – говорила без эмоций Катя.
– А батька? – спросил Сорокин. – Батька‑то у тебя есть?
– На папу похоронка пришла зимой того года, – ссутулилась девочка.
– Бабушки, дедушки, тёти? – бил карандашом по пальцам Резанцев, надеясь на то, что ребёнок сейчас назовёт имя хоть какого‑нибудь дальнего родственника. – Хоть кто‑то?
Девочка помотала головой:
– Нет… У меня больше никого нет.
Александр тяжело вздохнул и дописал что‑то себе в бумаги.
– Пойду‑ка я покурю, – встал изо стола Сорокин.
– Ты же только курил, – недовольно посмотрел на друга Александр, понимая, что его бросают.
– Так это, Сань, – замялся тот и указал на Катю, – сил нет терпеть. А тут дымить не хочу. Ребёнок, всё‑таки.
«Вот ты скотина, Вань», – мысленно обратился командир к товарищу, наблюдая, как тот уходит. Сорокин скрылся из виду и в землянке наступила тишина.
– Где я нахожусь? – нарушила первой молчание девочка. – Полк? Бригада?
– Батальон, – ответил Резанцев.
– А какой батальон?
– Третий.
Девочка снова замолчала, но потом собралась с силами и проговорила:
– Я хотела бы сказать вам всем спасибо. За то, что вы меня спасли, рискуя ещё собственной жизнью.
– Не за что, – сложил листок пополам тот.
– Меня направят в тыл? Что со мной теперь будет?
Александр замер. Такого резкого вопроса он не ожидал и не знал, что ответить. Немного сухо произнёс:
– Куда получится, туда и направим. Пока ты будешь жить здесь.
– В общем и целом, – послышался сверху голос Сорокина, – я уломал Коляна на кипяток.
– Ты же курить шёл, – обиженно посмотрел в его сторону Александр.
– Сань, тебе брать?
Резанцев встал изо стола и подошёл к своей сумке. Оттуда он достал две железные кружки, одна из который была помятая. Он подошёл к выходу и протянул другу посуду:
– На, держи.
Через несколько минут все сидели за столом и пили обжигающий