– Сабли вон!
Скрежетнула сталь, залязгала сталь – клинки вылетали из ножен и по-уставному ложились на плечо владельцев. Я же вытащил из чехла карабин, клацнул затвором и привычно упёр приклад в колено. Богданский неодобрительно покосился на странный “штуцер” – в ответ я пожал плечами. Звиняйте, вашбродие, всяк воюет, как умеет…
– Рысью!.. Ма-а-рш! – зычно гаркнул штаб-ротмистр и шеренга двинулась вперёд. Не успели мы оставить позади редкий сосняк, как последовала новая команда: “Куц галопом! Марш!”. Богданский пришпорил коня и рванул; остальные разом прибавили, не позволяя, однако, своим лошадям выноситься вперёд правофлангового всадника.
– К атаке! – разом сверкнули клинки, вскинутые “в терцию”, на уровне глаз для неотразимого колющего удара. Если бы за нами скакала вторая шеренга, то её всадники вскинули бы сейчас клинки над головами – рубить с замаха.
Но, чего нет, того нет. Маловато на этот раз бойцов в атакующем строю – неполных две дюжины гусар да примерно столько же примерно казачков Денисова полка. Принимать под своё начало верховых куринцев Богданский отказался – “строя не знают, только под копытами будут путаться!” – и теперь крестьянская конница со своими косами и трофейными пиками скрытно разворачивалась в ракитнике, на берегу речки Вохны, изготавливаясь к фланговому удару.
– Атакуйте! Марш-марш! – заорал Богданский, вставая на стременах. Гусары разом прибавили темп аллюра; я видел, как суетится возле пушек батарейная прислуга, торопясь развернуть их навстречу неожиданной угрозе, как спотыкаясь, бегут от передков подносчики с картечными зарядами – и не успевают…
Шеренга павлоградцев уже достигла орудий. Гусары с ходу порубили расхватавших, было, банники и гандшпуги батарейцев и, не сбавляя аллюра, поскакали дальше.
– Принять вправо!
Новая команда, и павлоградцы послушно загибают фланг, заходя в тыл наступающей пехоте. С противоположного фланга донеслись пронзительные, на татарский манер, взвизги и свист – это конница куринцев выскочила из засады и тоже вступила в дело. Капкан, старательно настороженный Куриным и Богданским лязгнул, намертво цепляя своими зубастыми дугами ничего не подозревавших французов.
К своему стыду я не смог удержаться в строю, отстал, оказавшись позади атакующего строя. И – успел заметить, как кучка верховых, отстаивавшиеся в тылу батареи и не попавшие под удар, один за другим пятятся, разворачивают лошадей и ныряют в жиденький кустарник на краю рощи. А следом за ними уже скачут оторвавшиеся от шеренги казачки – хватать, вязать, потрошить карманы и седельные сумки. Я перехватил поудобнее карабин, из которого не сделал во время атаки так ни разу и не выстрелил, и направил коня за денисовцами.
Д'Эрваль не заметил, когда