Я нанес удар, целясь в Кроноса, но все равно не успел. Я совершил ошибку, посмотрев ему в лицо – лицо Луки, парня, который когда-то был мне другом. Я так его ненавидел – и не мог убить.
А вот Кронос, не колеблясь, со всего маху рубанул косой. Я отпрыгнул, и зловещее лезвие пробило палубу в одном дюйме от моей ноги.
Я ударил Кроноса ногой в грудь, отбросив его на шаг назад, но он весил намного больше, чем должен был бы весить Лука. С таким же успехом я мог пинать морозильную установку.
Кронос снова ударил косой, я парировал удар Анаклузмосом, но он оказался таким мощным, что лезвие моего меча едва отклонило оружие врага. Острие косы распороло рукав моей рубашки и слегка задело руку. Мне казалось, что это незначительный порез, однако весь мой правый бок пронзила резкая боль. Я вспомнил слова одного морского демона: «Осторожнее, дурачок. Одно прикосновение, и это лезвие отделит твою душу от тела». Теперь я понял, что он имел в виду. Я чувствовал, как силы, воля, сама моя личность вытекают из меня.
Я тяжело попятился назад, перебросив меч в левую руку, и ударил изо всех сил. Мой клинок должен был проткнуть противника насквозь, но он отскочил от его торса, как будто я бил по куску мрамора. Как ему удалось уцелеть?
Кронос засмеялся.
– Жалкое зрелище, Перси Джексон. Лука рассказывал мне, что ты так и не сумел подняться до его уровня в искусстве владения мечом.
Глаза мои заволокло туманом, я понял, что у меня почти не осталось времени.
– Лука слишком много о себе воображал, – ответил я, – но, по крайней мере, он был самим собой.
– Жаль убивать тебя сейчас, – протянул Кронос, – до того, как мой последний план осуществится. Я бы с огромным удовольствием полюбовался на ужас в твоих глазах, когда ты поймешь, как именно я разрушу Олимп.
– Тебе никогда не привести этот кораблик в Манхэттен, – моя рука дрожала, перед глазами плясали черные точки.
– Интересно почему? – золотые глаза Кроноса сверкнули. Его лицо – лицо Луки – казалось искусственной маской, подсвеченной изнутри какой-то злой силой. – Уж не рассчитываешь ли ты на своего приятеля со взрывчаткой?
Он посмотрел вниз, в сторону бассейна, и позвал:
– Накамура!
Через толпу протолкался подросток в полном боевом доспехе греческого образца, его левый глаз закрывала черная повязка. Разумеется, я его узнал: Итан Накамура, сын Немезиды. Прошлым летом в Лабиринте я спас ему жизнь, а взамен этот маленький засранец помог Кроносу возродиться.
– Все прошло успешно, владыка, – отозвался Итан. – Мы нашли его там, где вы и говорили.
Он хлопнул в ладоши, и вперед неуклюже выдвинулись двое великанов, таща за собой Чарльза Бекендорфа.
У меня едва не остановилось сердце. Один глаз у Бекендорфа заплыл, все лицо и руки были в порезах. Его доспехи исчезли, а рубашка превратилась в лохмотья.
– Нет! – заорал я.
Бекендорф встретился