– Ты имеешь в виду, что она умерла здесь, возле Иглы Клеопатры? – спросил я. – Но что тогда случилось?
Отец молча повесил голову.
– Папа! – протестующе затормошила его Сейди. – Я ведь проезжаю мимо Иглы каждый день, и выходит, что до сих пор я даже не знала?
– Твоя кошка еще у тебя? – спросил вдруг папа.
Дурацкий вопрос, прямо скажем.
– Конечно, у меня! – отозвалась Сейди. – А при чем здесь это?
– А твой амулет?
Сейди невольно потянулась рукой к шее. Когда мы были маленькие, незадолго до того, как Сейди стала жить с бабушкой и дедушкой, отец вручил нам обоим египетские амулеты. Мой назывался «Глаз Гора», который в Древнем Египте считался могущественным символом, защищающим от злых сил.
Вообще-то отец говорит, что современный символ фармацевтов, R, это упрощенное изображение того же Глаза Гора, потому что предназначение медицины – защищать и оберегать нас.
Я-то свой амулет всегда под майкой ношу, но насчет Сейди я был уверен, что она давным-давно его выкинула.
К моему большому удивлению, она кивнула.
– Конечно, папа, и амулет при мне, только не пытайся сменить тему. Бабуля с дедулей вечно талдычат, что в маминой смерти виноват ты. Это ведь неправда, да?
Мы молча ждали, что скажет отец. Кажется, впервые в жизни мы с Сейди хотели одного и того же – правды.
– В ту ночь, когда ваша мама погибла, – медленно заговорил отец, – здесь, возле Иглы…
Набережную внезапно озарила яркая вспышка. Я резко повернулся, и перед моими полуослепшими от света глазами на мгновение мелькнули две фигуры: высокий бледный мужчина с разделенной надвое бородой, в светлых одеждах, и меднокожая девушка в просторном синем одеянии и платке – так часто одеваются женщины в Египте. Они просто стояли рядом, метрах в семи-восьми от нас, и смотрели. Затем свет померк, и фигуры растаяли в сумраке. Когда мои глаза окончательно привыкли к темноте, их уже не было.
– Эй, – окликнула нас Сейди чуть дрожащим голосом. – Вы тоже это видели?
– Полезайте-ка в машину, – сказал отец, подталкивая нас обоих к тротуару. – Мы уже опаздываем.
Продолжения мы так и не дождались.
– Здесь не место для разговоров, – резко пресек он наши попытки расспросить его о чем-то. И тут же пообещал водителю лишние десять фунтов, если ему удастся довезти нас до музея за пять минут, так что таксист лихо принялся отрабатывать чаевые.
– Пап, – снова попытался я. – Те люди на набережной…
– И еще тот толстый тип, Амос, – тут же вмешалась Сейди. – Они что, из египетской полиции?
– Слушайте, вы двое, – сказал отец. – Мне сегодня понадобится ваша помощь. Знаю, что это непросто, но вам придется потерпеть с расспросами. Я все объясню, честное слово, но только когда мы окажемся в музее. Сегодня я собираюсь все исправить.
– О