Последнее безумное поколение
Полуутопия
– Ну, все? Чайку – и к станку! – бодро произнес я, имея в виду мой компьютер.
– Сейчас! – Анжела уже что-то набирала на смартфоне. – Заказываю завтрак!
– Зачем? У нас же все есть! – Я распахнул холодильник.
– Ой, а у меня бонусы! – слегка даже растерянно сообщила она.
Против бонусов не попрешь. Кивнул.
– Две пиццы, – набрала. – Ой! Ты же драники любишь. Сейчас!
Работала с бешеной скоростью, как радистка Кэт из известного сериала. Не уверен, что она не отправляет сейчас ежедневную сводку кому-то. Нелегко было к этому привыкнуть. Так же, как к тому, что она ежевечерне разбирает-собирает себя (профилактика), а потом начинает кокетничать. Хотя конструкция ее совершенна и главное – не подвержена коррозии. А также – коррупции. Идеальная жизнь.
Помню, решался вопрос: «А нужны ли страдания вообще, когда уже можно обойтись без них? Исключаем?» Технологии позволяют. Но почему-то я, в те годы весельчак и гуляка, вдруг решил создать Партию страдальцев, и мы вошли с нею в Парламент. Ведь все великие сочинения, прославившие человечество, построены на страданиях. «Во что мы превратимся без них?» – помню свой пафос.
Но! Все свалили на меня одного. «Ну? Когда? – Мои веселые друзья по власти звонили мне (в трубке слышался звон рюмок и радостные женские голоса). – Рожай!» Они веселятся – а рожать мне!
И после бессонных ночей я выдал «Уложения», в которых оставил лишь два несчастья: «Потеря близкого человека» (как раз недавно это произошло у меня) и «Уход». И «Уложения» приняли как Закон, обязательный для исполнения. Всех устроило. И жизнь не превращается в сплошной ад – и есть место высокой трагедии.
Появились Вершители: кто-то должен был все это исполнять. Но, естественно, имена их скрыты во избежание коррупции. А также – мести. Не всем нравится «Потеря близкого человека», да и собственный «Уход». Но иначе жизнь бы превратилась в метро в час пик, мы просто передавили бы друг друга.
Внедрялись эти «Уложения» нелегко. А что легко? Только критиковать все со стороны, упиваясь собственным совершенством. Я и сам был таким, пока не пришлось что-то делать самому. И постепенно мне стала нравится сладкая тяжесть работы и даже – риск ответственности. Без этого ты не человек.
И – получилось. Душа после «Ухода» оказывалась «на столе» у Дарителя, решавшего, дарить ли тебе новую жизнь, а если да, то в какую «степь» тебя заслать. Достучаться до них, естественно, невозможно: имена и адреса скрыты. Иначе бы лестница в их доме обрушилась от все растущей толпы родственников «ушедших».
Естественно, и Вершитель, и Даритель назначались отдельными, формально независимыми органами власти, и – никакой «гласности». Имена их знал лишь самый тупой и забывчивый компьютер, подсчитавший голоса и пославший им «извещения» и денежные переводы на их деятельность. После чего это устаревшую и «слишком много знавшую» машину торжественно и публично скинули