– Жень, отец не сможет пойти с тобой. Придется мне. Не возражаешь? – Она старалась говорить бодро, но голос предательски звенел.
Женя почувствовала неладное. Во рту у нее пересохло, руки мигом оледенели.
– Что случилось?
– Ничего страшного. Ты только не волнуйся. Просто аппендицит. Обыкновенный приступ, с кем не бывает. Вот только, жаль, некстати. – Инга нервически хихикнула.
– Где он? – запинаясь, спросила Женя.
– В больнице. Час назад его прооперировали.
– Я поеду к нему.
– Нельзя. Сейчас пока нельзя. Он в реанимации. Что-то неладное с кровью. Врачи говорят, это пустяки. Так бывает. И очень часто. – Инга говорила быстро, почти тараторила, словно хотела убедить саму себя в том, что ничего дурного не происходит, все в полном порядке. От ее сбивчивой скороговорки отчетливо веяло ужасом.
– Ты из дому звонишь? – спросила Женя.
– Нет. Из приемного.
– Я все-таки приеду. Скажи адрес.
Инга послушно назвала станцию метро и улицу. Она быстро записала, повесила трубку, обернулась и вздрогнула: рядом стояла мать.
– Поехали вместе. Я знаю, где это.
Они ничего больше не сказали друг другу. В полной тишине оделись, заперли пустую квартиру. Потом так же молча ехали через весь город. Женя искоса смотрела на мать, силясь уловить в ее лице следы тревоги, но та выглядела спокойной. И Женя тоже успокоилась, решив, что Инга по молодости и неопытности сгустила краски.
Отца она больше не увидела. Он умер в тот же вечер – после операции образовался тромб, закупоривший сосуд. До самой смерти он находился в сознании, но к нему никого не пустили: ни Женю, ни ее мать, ни рыдающую, обезумевшую от горя Ингу.
После его смерти Женя мучительно вспоминала их последний разговор по телефону. Свой глупый и жестокий вопрос по поводу Инги. Горечь в отцовой усмешке. Она должна была успеть сказать, что простила его. Должна была успеть! Но не успела. Вместо этого продемонстрировала в очередной раз, что по-прежнему ревнует его и злится…
…Женя прервала поток грустных воспоминаний и глянула в окно: они почти приехали, их остановка была следующей. Она потормошила разомлевшую от духоты, сонную Любу.
– Хватит мечтать. Пора пробираться к выходу.
Та кивнула и двинулась вперед.
Вагон плавно затормозил, девушки сошли на тротуар, с облегчением вдыхая свежий воздух.
– Сколько времени? – спросила Люба, доставая из сумочки пудреницу.
– Половина одиннадцатого.
– Наши небось уже все в сборе. Сейчас глянем, к кому нас распределили на преддипломную, и поедем тусить.
Списки с распределением на практику должны были вывесить еще вчера, и Женю очень занимал вопрос, к кому она попала. Хорошо бы – к Носову или Григорянцу. Оба считаются отличными преподавателями. Григорянц, правда, совсем молодой, но