Вскоре они въехали в город, не желавший принимать гостей. Это Джон понял по лицам людей, что почти заглядывали в окно кареты, когда они проезжали чужие дома. Они были полны неприязни и отвращения. Кое-что объединяло этих людей с незнакомцами из леса: у всех в глазах стоял испуг. У кого-то он горел пожаром, и глаза у таких людей готовы были сбежать с лица, бросив хозяина. А кто-то смог утихомирить страх, и его могли разглядеть только очень проницательные люди. Джон к таким относился. За долгие годы одиночества и работы с людьми, он все больше слушал и меньше говорил. Наблюдая за пациентами, он проникал в них, открывая их картину мира, их мысли и эмоции. Потому он с легкостью читал людей и все их мысли, что были точно пером для него написаны на пустых лицах.
Джон затащил сумки в дом, хозяйка которого была единственным человеком, согласившимся принять его у себя, не обращая внимания на косые взгляды людей. Извозчик, бросивший Джона наедине с его вещами, поболтал с ней, ловко взобрался на кóзлы и отправился обратно, бурча что-то себе под нос. Джон не понял, что он говорил, но смог разобрать только такие отдельные слова и фразы как: «жалкий городишко», «бедный паренек», «точно помрет» и еще пара приятных замечаний. Ухмыльнувшись, доктор Чилтон отправился в предназначенную ему комнату. Она была немного больше его старой, но гораздо уютнее. Большой деревянный стол возле окна, выходившего в крохотный сад, белоснежное накрахмаленное постельное белье и еще пара мелочей, которые для него заботливо подготовила хозяйка. Он подошел и выглянул в небольшое окно. Он устремил взгляд вдаль. Через ветви деревьев Джон наблюдал за катящимся все дальше от города извозчиком. Дом стоял на отшибе, не привлекая внимания. С одной стороны его окружал обрыв, с которого открывался вид на город, а с другой дорога, ведущая к нему. Вблизи дома стояла старая заброшенная церковь. Джона весьма поразили разбитые окна и заросшие плющом двери. Казалось, молитвы и вера – единственное, что всегда будет в приоритете у людей, особенно в такое в смутное время. Но старая, никому не нужная церковь доказала обратное.
Дом, в котором он поселился, принадлежал одинокой женщине. Кто она и чем занимается, Джон узнал благодаря своему извозчику, который, увидев вдову и оценив ее как «вполне добротную бабу», направился прямиком к ней, забыв про Джона и его вещи. Пока он рассматривал дом снаружи, ловко подслушал их разговор. Женщина не была против общения, а потому легко выложила о себе все. Детей у нее не было и слыла она вдовой, поэтому сдавала комнаты в доме, чтобы хоть как-то зарабатывать себе на жизнь, несмотря на то, что комнату за все время смогла сдать только одну – Джону. Помимо этого она занималась рукоделием и ухаживала за садом, дающим превосходные плоды и позволяющие ей продавать их на рынке. Выглядела она, как переживший много горя человек: худая и немного сгорбленная, черные волосы с небольшой проседью. Лицо ее было изрезано морщинами, хотя на вид ей было всего около сорока лет. Однако все это