Широко раскрытые дедовы глаза уставились точно на внука, как будто взглядом дед пытался что-то сказать именно ему, Роде, а не бабушке, стоявшей рядом. Но слов не получалось, а из перекошенного дедова рта вырывались лишь глухие, похожие на мычание звуки «мммыыы, мммууу».
«Родди, миленький, иди в комнату» – холодными как лед руками бабушка сжала худенькие Родионовы плечи и развернула в сторону комнаты, где стоял большой диван, накрытый мягким пледом и заваленный маленькими вышитыми подушками-думками. Едва только Родина голова коснулась этой неудобной диванной подушки, как он провалился в глубокий, почти обморочный сон и проспал 12 часов. Проснулся от запаха маминых теплых духов: она склонилась над ним и легонько трепала по щекам: «Сынооок, сынок! Родди, просыпайся! Родди!»
В семье все звали его на иностранный манер – Родди. Как часто бывает, имя только что родившегося ребенка родители, бабушки, дедушки и прочие любящие родственники в порыве умиления к бессмысленному кряхтящему существу коверкают и видоизменяют, выстраивая немыслимые семантические ряды. В итоге получается то ли милое прозвище, то ли новое имя, становящееся более употребляемым чем то, что записано и скреплено печатями в официальном документе – свидетельстве о рождении.
Так из Евгения-Евгеши получается Еша, Ярослава, путем построения логической цепочки Ярослава – Ярослав – Ярослав Мудрый – Ярослава Мудрая – Думающая, трансформируется в Думочку, Эдуард через Эдуардо становится почти португальским Додо.
Своими именами – Родион и Родди – он был обязан матери. Библиотекарь по профессии, беременная мама будущего Родиона, коротая время в ожидании декретного отпуска и редких посетителей в полупустой библиотечке на краю города, читала все, что хранилось в скудных книжных фондах: от рефлексирующей, полной душевных терзаний русской классики, до пошлейших романчиков неизвестного авторства в бумажных обложках, также полных терзаний и страданий, но, конечно, совсем иного свойства.
Беременность протекала в изнуряющих гормональных смятениях, заставлявших навзрыд рыдать по поводу трагической судьбы Родиона Раскольникова, и одновременно лить сентиментально-радостные слезы над похождениями некоего Родди – героя целой серии «творений» под общим названием «Уходя навсегда, возвращайся…». Собственно, повествование в этой серии посвящалось только одному персонажу – синеглазому брюнету, исполненному всяческих достоинств уже по рождению, без проживания опыта тяжелого духовного кризиса. Читать про Родди было приятно, все у него спорилось и получалось. Герой не знал сомнений, был решителен, обаятелен, обладал недюжинной силой и запредельным ай-кью, в связи с чем автор поручал ему распутывание сложных жизненных хитросплетений – от разоблачений шпионских заговоров до семейных интриг с наследствами и любовными связями. Родди прекрасно владел иностранными языками, хорошими манерами и сердцами всех упомянутых в историях женщин, детей и животных (в одной из книг он разыскивал утраченные ценности вместе с котом, с которым добился полнейшего, в том числе языкового, понимания). Писателя при этом нисколько не заботила историческая канва, в которой разворачивались события, поэтому, если вдумчивый читатель решил бы озадачится вопросом о времени или даже эпохе, в которых с Родди случались его приключения, то этот вопрос остался бы без ответа. Красавец-брюнет одновременно мог требовать соединить его с необходимым абонентом через коммутатор, а уже в следующей главе лихо вытягивать зубами антенну спутникового телефона (зубами, потому что руки его были заняты – он переползал с одного балкона на другой на двадцать на пятом этаже). В одной книге требуемая по сюжету информация черпалась исключительно из газет, потому что иных источников не существовало, и для того, чтобы найти хронику события, случившегося много лет назад, герой провел ночь в архиве, перелистывая пыльные газетные подшивки. Однако в следующем романе откуда ни возьмись в окружающей реальности появлялся Интернет, где Родди – естественно! – чувствовал себя как рыба в воде и легко добывал нужные сведения даже до того, как они там оказывались. Ну и так далее…
Впрочем, читательницы никогда не обращали внимания на эти парадоксальные несостыковки, а если и обращали, то не придавали значения – обаятельный Родди радовал не только своей силой, мужественностью, остроумием и великодушием, более