– Извини, – повторяю я. – Тебе нужен врач? Чем я могу помочь?
– Нет, ничего страшного, – с очаровательным акцентом говорит она, – только я теперь опаздываю на свидание.
Надо было смотреть, куда едешь! Разумеется, я не произношу этого вслух.
Она подходит к мопеду и берется за ручки, которые начинают трястись.
– Ты точно можешь ехать? – обеспокоенно спрашиваю я.
Она поднимает на меня круглые глаза, в которых стоят слезы. Тушь немного размазалась в уголках, и мне еще больше становится ее жалко.
– Я, пожалуй, пойду пешком. Тут недалеко.
Девушка спотыкается и чуть не роняет мопед. Подавляя рыдание, она тянется к моей руке.
– А ты… ты не могла бы меня провести? Моя квартира сразу за углом. Рядом с метро.
Меня охватывает чувство вины. Бедняжка пострадала из-за моей беспечности. Ну и что, что она ехала слишком быстро! Самое меньшее, что я могу для нее сделать, – провести домой.
– Конечно, – соглашаюсь я. – Мне все равно в метро.
– О, merci. – Она берет меня под руку. – Здесь можно пройти… как это сказать, быстрая дорога?
– Напрямик?
– Oui, напрямик. Через Пти-Сентюр, мимо ворот, вот сюда.
Могу сказать в свое оправдание только одно: нью-йоркские грабители никогда не разводят таких церемоний. Они толкают тебя на землю, вырывают сумку и что там у тебя еще есть, и убегают. Дома меня грабили лишь однажды: отняли карманные деньги в четвертом классе. Это считается? Возможно, поэтому моя интуиция дает сбой, и я ничего такого не думаю, пока мы идем по разрушенной старой эстакаде мимо раскуроченных железных ворот и резко поворачиваем за угол. А когда начинаю подозревать неладное, уже поздно.
Дорога неожиданно обрывается над тихим, поросшим зеленью кусочком железнодорожного полотна, явно заброшенного. Душный бензиновый запах городской улицы сменяется едва слышным ароматом сырой, мшистой земли. Все поверхности покрыты граффити, а рельсы внизу тянутся к жерлу туннеля, заросшего плющом.
За углом нас ждет симпатичный молодой француз – чуть ниже меня ростом, с обворожительной улыбкой. Правую руку он спрятал в карман.
– Elle est Américaine, – говорит ему девушка, внезапно забывшая о своем недомогании.
Она крепко держит меня за руку и притягивает так близко к себе, что я улавливаю аромат ее мятного шампуня.
– Круто, – насмешливо говорит парень, наклоняется и страстно целует свою подлую подружку в губы.
Эта игра на публику мне отвратительна, поскольку девчонка не ослабляет хватку, делая меня невольной участницей этого поцелуя. Когда они отрываются друг от друга, парень вырывает у меня фотокамеру.
– Я возьму это, мадемуазель, – говорит он, – и вашу сумочку, если позволите.
Проигнорировав приказ, я пытаюсь высвободить руку. Девчонка не отпускает меня, но ее хватка ослабевает.
– Я вас не боюсь, – заявляю я, согнув колени и глядя ему прямо в глаза. – Я из Нью-Йорка, понял, сукин сын?
Напрягая