При раздвигании тел оттого, что тут воздух сгустился.
Тут пустота появилась, которой тут не было прежде,
И преисполнилось место, что ранее стало порожним.
Кроме того, этим образом воздух не мог бы сгуститься,
А если б мог даже, то без пустот, полагаю, не стиснул
Он бы себя и своих бы частиц не сплотил воедино.
Так что, хотя не уверен ты очень в своих изысканьях,
Должен, однако, в вещах ты признать пустоту непременно.
Кроме того, я бы мог тебе много привесть доказательств
Разных других, чтоб усилить доверье к моим положеньям,
Но даже эти примеры твой ум удовольствуют острый.
Так, наподобье собаки, что часто чутьем открывает
Диких зверей, по горам залегающих в зарослях темных,
Раз только ей на прямые следы нападать удается,
Можешь ты тоже все сам постепенно одно из другого
В этих вопросах узнать, проникая при помощи мысли
В скрытые дебри природы и истину там добывая.
Если же ты и ко всем этим доводам медлишь склониться,
То без большого труда я бы мог обещать тебе, Меммий,
В сладких речах, исходящих от сердца, разбиться широко,
Мощным подобно потокам, текущим из главных истоков.
Но я боюсь, как бы в члены мои не закралась змеею
Дряхлая старость и смерть узы жизни во мне не порвала,
Прежде чем в уши твои переслать я стихами успею
Тьму убедительных доводов в каждом вопросе отдельно.
Я продолжаю, однако, свое изложение дальше.
Сущность природы в себе самой два заключает начала:
В ней существуют тела, а равно и пустые пространства,
В коих тела залегают и двигаться могут различно.
Что существуют тела, говорит нам обычное чувство.
Если б его показаньям мы веры придать не желали,
То в изысканьях о разных вещах мы рассудком
Часто опоры найти б не могли в подтвержденье сужденья.
То же, что есть пустота, установлено соображеньем.
Если б пространства и места, что мы пустотой называем,
Не было вовсе, то негде бы было телам помещаться.
Двигаться также тела не могли б в направлениях разных:
Это тебе уже раньше отчасти доказано было.
Нет такой вещи в природе, о коей сказать мы могли бы,
Будто она с пустотою различна, не будучи телом,
Будто она составляет какое-то третье начало.
Каждый предмет, существующий в мире, каков бы он ни был,
Должен во что бы ни стало быть мал иль велик по размеру.
Раз осязать его можно, то, будь он хоть мал и ничтожен,
Все же к телам он причтется, началам их следуя вечным.
То же, чего осязать невозможно и что не способно
Сопротивляться движенью вещей, чрез него проходящих,
Есть то пространство порожнее, что мы зовем пустотою.
В мире мы видим всегда или то, что воздействовать может
И поддаться само же воздействию тел разнородных;
Или