же выпил немного. И запил простой водой из стальной фляжки. И прямо посвежело. Его донимал жар. Тело пылало прямо. На лбу появился пот. Он утёр лицо рукавом плаща. И чутко глянул на пригорок, где находилась его укромная «норка». Филип округлил глаза. И прямо недоумевал. Он обомлел прямо. И сейчас напоминал бешеного жеребца. Он чутко глянул на свой лесной хутор. И тот пребывал в жутком разорении и хаосе. Забор поломан крепко. Жерди перебиты все прямо. Домик лесника нараспашку. И дверь висит на одной петле. И пара досок выбита от двери. Курятник распотрошён. Сетка стальная порвана прямо по центру. И кругом никого не видно. Ни кур, ни гусей, ни уток не видно. На кочках лишь перья валяются. И ещё некоторые кружат по воздуху красиво. Филип одурел просто. Он замер на месте. И несколько ужаснулся. И тут же у него возникли дурные предчувствия, которые его и беспокоили. Мысли путались.
«Что за хренотень? Что тут было? Пока я в лесу ходил. Мать ети… У меня тут кто-то всё разбросал. Пух летает перьями по воздуху. Сука бля. Кто тут? Где куры? Не может быть…», – подумал он. Филип лихо побежал по тропе, как дикий лось. Он бросил корзину, в которой лежало три больших подберёзовика. Филип дышал тяжело. Он метнулся в одну сторону. Но мигом передумал. И сменил свой путь. Дышал неровно и горячо. Пульс под сто. И жар ударил дикий. Филип округлил слегка розовые глаза. И прямо уставился на разбитый курятник. И недоумевал сильно. Тот покосился сильно. И сетку как будто рвали стальными зубцами. Все куры исчезли. В дальнем углу постройки лежали лишь потроха и голова курей. Филип ужаснулся. Он схватился руками за свой торс. И чуть прошёлся взад себя. Его повело немного. В зобу дыхание спёрло. Тело охватил жар. Филип подошёл к большой деревянной клетке, где у него находились щенки и собака Лайма. И вновь ужаснулся. Клетка сильно покосилась. И прямо вся решётка вдребезги разбита и разломана. Кругом следы крови. Лайма неживая лежала у стенки. У неё вырвано полживота. И лапа задняя оторвана с корнем. И целая лужа крови натекла. И мухи кружили кругом. И жужжали дурно. Филип ошалел просто. Сердце билось быстро. И прямо ёкнуло крепко. Он усмотрел бурого большого щенка Ванхельсина. Тот лежал без головы на спине. И кровь ещё сочилась из раны. Все остальные щенки исчезли. Лишь шерсть лежала клочками и вся в крови. Филип слегка вздрогнул. Он резко развернулся. В густой, осиновой, еловой чаще затрещали сухие сучья. Он округлил напуганные глаза. И слюнку горькую заглотил. Он был встревожен и крепко перепуган. И слегка замотал головой. Его озарило. Мысли томили жутко.
«Это всё он. Тот, кого я породил на свою голову. Мать ети… Кажется, он здесь. Что я наделал? Вернее, что он наделал. Это он Бульдозавр… Он мутировал. Я ещё поразился, как он вырос за пару дней. Я не думал, что он так разойдётся. Мать ети. Что теперь делать? Как быть? Он где-то здесь. Есть такое чувство. Он может напасть на меня. Какой я дурачина… Я ушёл в лес за грибами. Нужно было клетки делать покрепче… Он всё сломал. Я знаю это он. Мой щенок Бульдозавр. Мать его ети… Что теперь будет? Как его поймать… Вряд ли сюда забрёл медведь… Он мог
