Рэйм тем временем бесполезно пытался определить, что с ним происходит. Это были не внешние изменения и не внутренние. Что-то очень важное теряла его душа помимо его воли, и он никак не мог повлиять на этот процесс.
– А что такое душа? – вдруг ниоткуда возникла мысль. – Это внутренний, психический мир человека, его сознание или иное свойство характера? Почему он раньше никогда не задумывался об этом? Наверное, потому, что все чувства воспринимал как должное, не пытаясь их анализировать. А ведь душа не что иное, как живая часть пространства внутренней жизни каждого из нас, наше «Я», в котором сосредоточены все наши внутренние чувства и переживания, желания и порывы…
Только сейчас, когда между его душой, разумом и телом начались разногласия, Рэйм осознанно понял, что есть душа внутренняя, есть душа внешняя и есть лицо, иногда маска, для окружающих.
В его внутренней душе ранее властвовали прозрачное спокойствие и любовь. А сейчас? Он не знал ответа на этот вопрос. Пока. Тем не менее, он почувствовал свою внешнюю душу, в которой проявилась тревога, переходящая в безразличие, а на лице, особенно во взгляде, – требовательное ожидание решительных действий. Но каких? На что направленных? И на эти вопросы он не знал ответа. Однако откуда-то знал, что его внутренней душой все более уверенно и властно завладевает пустота.
А что же тогда сердце? Почему оно вчера любило, а сегодня с равнодушием вспоминает о той, которая заставляла его замирать от удовольствия или биться в груди, как сумасшедшее, от страсти? Своим равномерным, тихим биением сейчас оно словно отказывается от себя вчерашнего – любящего, радостного, очарованного, неистового, чувственного, пылкого…
Рэйм сжал виски руками и застонал от безысходности происходящего с ним, чему не мог найти объяснения. Он настойчиво прислушивался к себе, но ничего вразумительного на ум не приходило.
В таком состоянии его и застал отец, присевший рядом на скамье в беседке, в которой старший сын пытался уединиться.
– Твой разум тоже терзают странные мысли? – спросил он, положив руку на опущенное плечо Рэйма.
Тот от неожиданности резко вскинул голову.
– Я не услышал, как ты пришел. Что ты, отец, имеешь ввиду?
– Опустошенность души и сердца.
– Откуда тебе известно, что происходит со мной?
– Не от тебя, конечно. Эти изменения я наблюдаю и в себе. Правда, не озвучивал их до сегодняшнего дня, пока утром не увидел, что они разъедают изнутри и тебя. Наши души неумолимо опустошаются, избавляясь от чувств, благодаря которым сердце любит и делает жизнь светлой, радостной, насыщенной и яркой, будто пронизанной всеми цветами радуги.
Я стал замечать, что и Элиана, твоя мать и моя жена,